— Парадокс в том, что у нас опять нет никаких доказательств. Но я уверен, что мы распутали клубок. Оказалось, все это сложить, найти обоих и воздать им по заслугам.
— Всего-то, — вернул ему улыбку Карлин.
Грин хотел сказать что-то еще, но не успел. Его сотовый зазвонил. Аксель взял в руки аппарат так, как брал бы ядовитую змею. Гладкая поверхность телефона обычно приятно ложилась в руку, но теперь обжигала. На экране высветился номер клиники Хоула. Детектив сжал зубы, принял звонок и поднес аппарат к уху.
— Детектив Грин, слушаю.
Его голос прозвучал глухо. Почти надтреснуто. Карлин и Логан дружно посмотрели на Акселя, но тот отвернулся, крутанувшись в кресле. Он чувствовал, как нарастает в груди волнение. И уже понимал, о чем пойдет речь.
— Это Себастьян Хоул, — ожила трубка. — Вам нужно срочно приехать.
— Я на работе, доктор.
— Мне очень жаль, но Сара скончалась. Приезжайте скорее.
— Буду через сорок минут.
Аксель отключил аппарат, посмотрел на коллег и встал с места.
— Продолжим вечером или завтра, — проговорил он. — Мне нужно идти.
* * *
До клиники он добрался в то чудесное время суток, которое так любят фотографы. Солнце клонится к закату, свет становится совершенно рассеянным, спокойным. Настроение поднимается будто само собой. Ты спокоен, дыхание медленное и глубокое. Тебе хорошо. Все проблемы, сложности и сомнения отошли на второй план. Только ты, спокойный солнечный свет и цель в перекрестье прицела.
Грин тряхнул головой. Светлые волосы, не собранные в хвост, разметались. Он пригладил пряди рукой, потянулся было за резинкой, но замер, не замечая, как проваливается в воспоминания. Смерть и война — это две сестры. Сиамские близнецы, которых нельзя разделить даже в лучших клиниках мира. Всегда, когда рядом была смерть, Аксель Грин думал о войне. И о несметном количестве секретных операций, в которых он принимал участие. А позже руководил. Память о тех годах больше походила на решето. Вернувшись, он не думал о пережитом и не испытывал сильного расстройства. Но сейчас он должен был войти в клинику, в которую отдал женщину ради ее блага, и подписать бумаги, которые позволяли Хоулу ее захоронить.
Грин повесил шлем на рукоятку мотоцикла. Посмотрел на клинику снова. Освещение менялось. Солнце скоро зайдет, и тогда весь день покажется единой суматошной сценой, над которой работал плохой постановщик. Но до этого нужно поставить точку в одной длинной, грустной, почти трагической истории.
Охранник пропустил Грина, только взглянув на него. У детектива был настолько суровый и серьезный вид, что люди расступались. Он шел по коридорам, внимательно слушая шушуканье сестер, но выглядел так, будто был полностью погружен в себя.