— Газету сегодняшнюю увидела и повесилась… А это сын.
— Говорят, полицейский?
— Не повезло нам, устроят проверку.
— Да мало ли сколько психов пытается покончить с собой, кому до этого есть дело…
Аксель вскинул глаза. Санитарочка, которая сказала эту фразу, перехватила его взгляд и побелела, осознав, что детектив ее услышал. Но Грин не остановился. О чем говорить с двадцатилетней девицей, которая не обучена держать язык за зубами, когда поблизости находятся посторонние? Маргарет бы себе такого не позволила. И даже Энн, бариста, в свободное от работы время работавшая с психиатром, никогда бы не ляпнула такое в присутствии сына погибшей женщины. Синие глаза потемнели. Но не от гнева, нет. В них проснулось что-то еще. Он дошел до места назначения и без стука вошел в приемную. Секретарша вскочила.
— Доктор Хоул вас ждет.
Грин кивнул ей и вошел, поправляя куртку из мягкой кожи. Себастьян сидел за столом и что-то писал. Он выглядел подавленным. При виде детектива доктор встал. Он вышел в центр кабинета, протянул Акселю руку, смотря на него недоверчивыми, холодными глазами. Детектив пожал руку с некоторой задержкой. Хоул указал ему на кресло и опустился на край стола. Он был уже в годах, но тренировал тело и дух и не жаловался на здоровье. Грин опустился в кресло и посмотрел на него. Он молчал, понимая, что ничего не может сказать в этой ситуации. Сары больше нет, и он не мог дать точного имени тому чувству, которое овладело им. Облегчение? Сожаление? Стыд? Может быть, боль?..
— Она стянула с себя рубаху, разорвала ее на две части, перекинула одну через дверную раму туалета, встала на унитаз и спрыгнула, поджав ноги. Унитаз раскололся.
— Как вы могли это пропустить?
— Час прогулок. Мы не ставим охрану к стабильным больным, а она была стабильна.
— А как вы допустили утечку информации? Откуда здесь взялись новостная газета?
— Я проведу внутреннее расследование и уволю виновного.
Аксель вздохнул.
— Не сомневаюсь. Я должен забрать ее?
Хоул пожал плечами.
— Нет, детектив. Подпишите бумаги, мы позаботимся о кремации и захоронении.
— Хорошо.
— Хотите с ней проститься?
— Нет. Не хочу.
* * *
Когда он вышел из больницы, на улице начался настоящий шторм. Ливень хлестал по газону, гнул деревья. Вода заливала глаза. Аксель нацепил шлем, сел на мотоцикл и окунулся в пьянящее чувство опасности, скорости и свободы, которых ему так не хватало. Он вел мотоцикл уверенной рукой, зная, что его резина прекрасно подходит под такую дорогу, а все автомобилисты города включили аварийки, верные привычке показывать огни при опасной погоде или ситуации. И все, конечно, сбросили скорость.