— Детектив Аксель Грин, — представился тот, занимая свое место напротив.
— Художник Самуэль Мун. Кажется, я тот, кого вы ищите.
В комнате повисла тяжелая тишина. Аксель слегка улыбнулся, и эта улыбка походила скорее на оскал. Муну стало нехорошо. Он закрыл глаза, выдохнул, открыл их снова и обнажил зубы. Страх испарился. Он сказал то, что боялся произнести вслух. Может, поэтому Тео ему отказывала? Она заметила, что с ним что-то не так? Заметила, что он пропадает? Но он всегда пропадал. А сейчас он много времени проводил за работой. Он пил, менял любовниц. Он принимал наркотики, много рисовал. Проваливался в это блаженное состояние, из которого выходил с невероятными картинами.
— Где вы были с десяти утра до двух часов дня третьего апреля этого года?
— Я не помню, — опустил глаза Мун. — Мое расписание ведет ассистент, Кристианна. Но, кажется… Нет, не помню. Спал, работал. Делал что-то еще.
— Где вы были с четырех до восьми вечера восьмого апреля?
— Наверное, дома, — Сэм закрыл глаза.
— Почему вы решили назваться Рафаэлем? — задал новый вопрос Аксель. Он бросил короткий взгляд в бок, будто подавая кому-то сигнал.
Сэму стало стыдно.
— Я художник. Я много рисую. Сегодня я нарисовал это, — он вытащил из кармана эскиз и бросил его детективу.
Тот достал из нагрудного кармана пинцет и подцепил листок. Мягкими движениями расправил его на столе, не касаясь руками. Улыбка и скепсис исчезли с его лица, стоило картинке открыться. В удивительных глазах цвета берлинской лазури скользнуло незнакомое Самуэлю чувство. Оно было похоже на смесь ярости и удовлетворения.
— Вы художник, но вы не похожи на убийцу. Мы проверим ваше алиби, — наконец произнес Аксель.
— Мне снился страшный сон, — Сэм смотрел в пол. — В этом сне я убил девочку и рисовал ее кровью. Стена была белой и шершавой, недорогая штукатурка — кровь растекалась на ней, не получалось вывести четкой линии. И меня беспокоили только эти линии, только картина. Не ребенок, который лежал у моих ног.
— Во сне.
— Во сне. Но сны — это отражение реальности. Что если Рафаэль — это я, но просто не знаю об этом?
Детектив Грин посмотрел на художника спокойнее.
— Мы проверим вашу версию. Но я вас пригласил сюда не для того, чтобы вы взяли на себя чужую вину, мистер Мун.
Художник медленно выпрямился. Почему этот полицейский ему не верит? Может, в его крови действительно слишком много алкоголя, может, он действительно сошел с ума и придумал то, чего нет и быть не может?
— Я готов, — невпопад ответил он и замолчал.
— Предположим, что Рафаэль — не вы, — начал Аксель, скрестив пальцы и поставив локти на стол. Его холодные глаза смотрели Сэму в лицо, и тот замер, загипнотизированный. Бывшие военные его пугали, но Грин пугал особенно. В нем чувствовалась какая-то нечеловеческая внутренняя мощь, которая пока спит, но уже готова поднять голову. — Мы предположили, что он художник. Это очевидно, но все же неизвестно доподлинно, пока не установлена личность. Итак. Он — художник. Согласно вашим словам, а также оценке наших экспертов, ключевая разница между первой «работой» и второй в том, что он исправляет ошибки. То есть, он склонен к поиску совершенства. А это значит, что до убийств он должен много думать и планировать. И рисовать вот такие вот эскизы, — детектив кивнул на листок бумаги. — Мы думаем, что он не признан. Возможно, боится показать свое творчество. Возможно, сломался под критикой. И, согласитесь, в этом ключе вы плохо подходите.