Никто из подружек не осмелился пойти за ней, и на лицах девиц, оставшихся за столиком, отразилась такая неприкрытая зависть, что я заскрипела зубами. Что касается Анчуткина – он потерял дар речи, пожирая Вольпину глазами. Мне показалось, что еще немного – и он бросится перед ней на колени и начнет руки целовать. Он и правда привстал со стула – хорошо хоть ножкой не шаркнул, но Вольпина не обратила на него никакого внимания и остановилась напротив меня.
Вместе с ней к нашему столу подплыл аромат роз – сильный, сладкий, дурманящий. Я подумала, что и духи её мне не нравятся. Какие-то они… слишком! Всё в этой красотуле было слишком! И это реально бесило!
– Привет! – улыбнулась мне Вольпина, словно не замечая Анчуткина. – Я – Карина. А ты – Василиса?
Голос у нее тоже был – слишком. Слишком мягкий, слишком нежный, сладкий, как ее духи. Я не торопилась отвечать, разглядывая красотулю Карину в упор.
Мое молчание ее не смутило, и она продолжала – дружелюбно, как будто мы были давними подружками:
– Ты ведь Жар-птица? И ты всех дурачила, что у тебя семь процентов? – она засмеялась – серебристо, как французская актриса, и парни в столовой тут же уставились на нее.
Анчуткин тоже засмеялся, будто услышал что-то очень смешное. Но мне стало противно.
– Никого я не дурачила, – произнесла я с отвращением.
– Но… ты же всех обманула, – Вольпина растерянно захлопала ресницами.
Ресницы были пушистые, идеально загнутые, длиной чуть ли не до бровей. Слишком длинные ресницы.
– Тебе чего надо? – спросила я резко, страстно желая, чтобы она поскорее убралась к подружкам.
Анчуткин посмотрел на меня с укором, а Вольпина удивленно округлила пунцовые губки, но тут же снова заулыбалась.
– Мы с конфетками сегодня устраиваем пижамную вечеринку, – промурлыкала она. – Придешь?
Пижамная вечеринка? С конфетками?.. Какие-такие конфетки?
– С кем? – переспросила я, недоуменно.
– С «конфетками»! – Вольпина махнула рукой в сторону своих подружек. – Это мы себя так называем. Мы ведь вкусные и сладкие, как конфетки!
– Ага! – радостно подхватил Анчуткин и даже поправил очки, таращась на Вольпину.
– Собираемся у меня, будем есть пирожные и тортики, мелодрамку какую-нибудь посмотрим, – она склонила голову к плечу, дожидаясь моего ответа. – Приходи?
– Спасибо, но нет настроения, – ответила я не особенно вежливо. – И пижамки у меня нет.
– Я тебе подарю, – с готовностью предложила Вольпина. – У меня есть как раз твоего размера – бабушка подарила, но мне великовата. Я ни разу не надевала…
Это намек, что я толще её?!.
«Подари себе мозги!» – чуть не ответила я грубостью, и сама удивилась. Обычно я не испытывала такого раздражения к малознакомым людям. Недовольство было, но – почти ненависть?..