Нажимаю на кнопку зажигания, поворачиваю ключ. Выезжаю на дорогу. Молча едем домой. Телефон звонит, я даже не смотрю кто это. Вечер испорчен. Не хочу его продолжать.
Пытаюсь дышать ровно. Не получается. Почему стремно-то, вдруг?! Меня цепляет до чертей, что ей не зашло!
С внятным решением отвезти этот неадекват домой, и забыть как страшный сон, я за каким-то хреном, поворачиваю в сторону от нужного пути. Притормаживаю у хорошей кофейни.
Заставляю себя разжать челюсти.
— Кофе хочешь?
— Нет…
Закрываю глаза. Внутренности обваривает отвратительным ощущением. Словно мое головокружительно падение продолжается. Я снова делаю реверанс в ее сторону. И снова получаю по морде. Не так обидно, что по морде, как обидно, что сдержанно. Потому что меня кроет не по-детски!
Ну, хватит, Дагер! Пора на темную сторону… Там сильно проще жить.
Бью по газам, не рассчитав дистанцию шоркаюсь бортом тачки о монолитную урну.
Фак!
Дан меня сожрет…
Динка, вскрикнув, пристегивается ремнем.
— Водишь так же, как и целуешься, — фыркает тихо.
— Чего??
Ты бессмертная что ли, Царева?!
— Тебе то откуда знать — хорошо ли я целуюсь? — зло ухмыляюсь я. — Никто другой же не позарился. Да и кто бы говорил, вообще… Твоя неуверенная попытка ответить тоже не впечатлила. Но была засчитана. Она была! Так что ты или штаны надень, или крестик сними, Царева.
Но пикировки не случается. Дина отворачивается к окну.
Казалось бы, уже дно пробито. Но я начинаю чувствовать себя еще хреновее. Потому что этими словами, я обесцениваю то, что зашло мне.
А я не делаю так, вообще-то. Я ценю свои эмоции. И то, что их дает мне. А еще ты насильно девочек не целуешь, Рафаэль. Туше!
И еще: я чувствую ее сильнее себя в этой ситуации. Она открыто говорит о своих чувствах, я же как уязвленная малолетка отрицаю свои. Ненавижу слабости!
«Инфантильно», как бы сказал наш психолог. И «слабО», как облажали бы меня за это кикеры. Потому что им не слабо признавать свои.
«Какие, мать твою, еще чувства?!» — взрываюсь я.
Эмоции! Просто эмоции. Были бы чувства, я бы признал. Это надо разделять и не париться.
Все… Где мой долбанный дзен?!
Дзен не спешит возвращаться. Царева снесла его нахрен.
Снова едем молча. Подъезжаем к дому. Я гашу фары, чтобы меня не спалил дед. С брелока открываю штору гаража. Заезжаем внутрь. Паркуюсь по привычке практически наощупь, но как всегда — идеально. Идеально я вожу, Царева, ясно?! Впрочем, как и целуюсь!
В темноте открываю ей дверцу машины. Перехватываю из принципа ее руку, помогая выйти. Тяну к выходу. Сжимаю крепче тоненькие пальцы.