— Моя мама умерла, когда я училась в начальной школе, и мы с папой остались вдвоём, но он делал всё, чтобы я не страдала от недостатка внимания. Он приходил на все мои школьные спектакли, болел за меня на каждом матче по софтболу. Папа всегда и во всём поддерживал меня. Я никогда не чувствовала, что обделена любовью и вниманием.
— Похоже, он был замечательным человеком.
Совсем не таким, каким был мой отец. Он даже не соизволил прийти на вручение аттестатов, когда я окончил среднюю школу. Для него всегда на первом месте была лишь работа.
— Да. Он был действительно замечательным.
И Арабелль прислонила голову к моему плечу.
Знаю, что она всего лишь нашла во мне утешение, и я не должен воспринимать это как нечто большее, но всё равно, меня словно пронизывает током. Её аромат опьяняет. Гул её сердца звучит музыкой.
И я на мгновение позволяю себе роскошь – крепче обнимаю её, слегка поглаживая нежную кожу её руки.
Завтра я скажу ей правду, и она будет бояться меня, но сегодня позволю себе насладиться её обществом.
***
Арабелль
Тепло окутывает меня, когда прижимаюсь к Таддеусу. Он называет себя чудовищем и это разбивает мне сердце. Я знаю, что мужчина не тот, за кого себя выдаёт. Он помогает людям. Спасает их. И мне хочется, чтобы Таддеус увидел себя таким, каким вижу его я.
Да, он не «Мистер Совершенство», огрызается на людей, но почему то мне кажется, что со мной он ведёт себя так, потому что хочет оттолкнуть.
То, что я увидела в нём за последние двадцать четыре часа, было совсем другим. Таддеус взял на себя мою невероятно сильную боль. Я бы точно умерла, если бы не он. И вот теперь мужчина ещё утешает меня. Чудовище на такое не способно.
Задумавшись о Таддеусе, я не сразу понимаю, что он уснул, продолжая прижимать меня к себе. Мужчина тихо похрапывает, и я, отстранившись, смотрю на него. Его длинные ресницы трепещут и он хмурится. Наверное, даже во сне ему что-то не даёт покоя.
Не знаю, сколько времени смотрю на Таддеуса, но уже поздно и мне надо дать ему поспать. Поэтому осторожно подталкиваю его, пока его голова не оказывается на подушке и укрываю одеялом. Посмотрев ещё раз на спящего Таддеуса, я не сдерживаюсь и, наклонившись, целую его в щёку.
В гостиной становится холодно. Ветер за окном завывает, заставляя дребезжать стекла, и я решаю растопить камин.
Подойдя к камину, нахожу спички на каминной полке и открываю дымоход. Кладу в золу полено и скомкав газету, поджигаю её. Слава богу, что я научилась разжигать огонь, когда гостила у подруги на зимних каникулах в её хижине в лесу.