Железная дверь распахнулась, выпуская нас, и с грохотом захлопнулась, отрезая от моего прошлого. Все. Это все. И я Антона не спрошу. О Феликсе. Потому что мне плевать на этого ублюдка. Туда ему и дорога. Я не спрошу, только буду благодарна моему мужу еще в миллион раз больше. За все.
Четыре с половиной года спустя
Антон
— Какого черта это так долго? — грохотал отец на весь приемный покой, расхаживая от стены к стене. — Они соображают тут, с кем дело имеют?
— Слава, будь ты хоть сто раз важной шишкой, а наша внучка не сможет родиться раньше, чем это положено природой, — у мамы был свой способ справляться с нервозностью. Она старательно читала какой-то замусоленный журнал, сидя у окна. Вверх ногами. — Поэтому прекрати метаться и шуметь. Здесь работают профи, и они знают, что делают.
— Да что они там знают! Я же говорил, что нужно Лизу везти в Германию рожать? Говорил! А вы все уперлись! — и не подумал он уняться. — Ишь ты, лучший роддом области! Три часа уже! Три часа! Еще и молчат все! Партизаны чертовы!
— Славик, роды могут длиться и гораздо дольше. Вон с Антошей я двенадцать часов промучилась, — наигранно невозмутимо парировала будущая бабушка. — И что-то я не помню, чтобы ты так нервничал.
— Да откуда тебе знать, Аня! И спасибо, конечно, успокоила парня! — он ткнул пальцем в меня. — Двенадцать часов! Это же рехнуться можно.
Они так и препирались, не уставая, похоже, нисколько. А я… я ждал. Мой нервяк перешел в тихую форму. Острая и бурная была ночью, когда Лиза разбудила меня, нежно поглаживая по лицу, и с благостной такой улыбочкой сообщила, что у нее воды отошли. Я моргнул несколько раз, постигая смысл сказанного, а потом рванул с кровати, чудом не впоровшись в стену спросонья. Метался по дому, как полоумный, хватая то одно, то другое, пока моя мелкая не остановила меня, вручив штаны, и кивнула на остальные шмотки на стуле.
— Сумку бери и поехали, — велела, когда я таки справился с самостоятельным одеванием трясущимися руками. — Может, лучше такси вызовем? Ты немного не в форме вроде.
— Иа-а-а?! Это не я тут рожаю!
— Еще нет. Я засекала время между схватками, как на курсах учили. Помнишь?
— Да ни хрена я…
Какие курсы? Я рехнусь сейчас! И это я был тем взрослым, мать его, мужиком, что должен был ее поддерживать и успокаивать? Да я обосраться готов был, стоило ей в машине прикрыть глаза и застонать.
— Лись-Лись-Лись, ты только не смей… Не вздумай, поняла? — Чего несу вообще?
— Все будет хорошо, Антош, — сжала она мою ладонь. Чуть сильнее, чем нужно для успокоения, явно пряча свое истинное состояние. И вот это вот меня отрезвило. Да что я на хрен за истеричка-развалюха? Это ей сейчас и больно, и трудно, и страшно, а она меня успокаивает. Внутри воцарилась тишина, будто кто-то поставил меня на паузу ровно с той секунды, как я сдал свою девочку на руки врачам. Подпер собой стену и закрыл рот, да и сознание тоже, не позволяя в него прорваться ничему. Все, что я хочу услышать, — это то, что моя дочь родилась, а жена в порядке.