— Ночью же смог.
— Первый раз не в счет, балда. Тут ничего не поделаешь.
Лиска уставилась мне в глаза. У самой вроде зенки полупьяные, но смотрела так пристально, будто хотела что-то охерительно важное рассмотреть в моих, сейчас наверняка бесстыже похотливых.
— Ладно, — коротко кивнула и без всякого предупреждения практически бухнулась на колени, с ходу прижавшись щекой к стволу, что задергался, как под током, пачкая ее кожу блестящей смазкой.
— Лись!.. — распахнул я пасть, чтобы… что, бля? Остановить? Да хрен там! Разве что завизжать, как *бнутый малолетка, впервые увидевший свой член в непосредственной близости от женского рта и готовый спустить и от зрелища.
— Скажи как! — приказала моя рыжая погибель, вскинув на меня дерзкие глазищи, в которых ни тени сомнения, смущения или брезгливости.
А у меня для нее был все тот же ответ, как тогда в клубе. Хоть как! Хоть, бля просто дыши на него и вот так и дальше смотри. Но выдавил из себя совсем другое. Важное.
— Это не ты — мне, я — тебе, Лись?
— Какая разница? — прищурилась она и, издеваясь над моей выдержкой, потерлась носом об основание ствола, но я отшатнулся. Наклонился к ее лицу, загреб яркие кудряшки в кулак, вынуждая глаз не отводить.
– “Дашь на дашь” мне и на х*й не надо, поняла? — и поцеловал жестко, до обоюдной боли, до вкуса соли и железа, давясь внезапным гневом сам и наказывая за это и ее. И остановился, только когда дышать стало нечем. — Если так — я обойдусь, мелкая.
— Дебил ты, Каверин! — хватая жадно воздух, зло рыкнула Лиска и схватила меня за руку, которой я потянулся спрятать член, а второй крепко так, прям-таки по-хозяйски обхватила его и повторила с нажимом: — Скажи как! Я хочу!
Я как по башке кирпичом словил. Поплыло все мигом, колени резиновые стали, и яйца поджались, еще чуть — и быть фонтану. Та степень кайфа от одних только слов, взгляда ее, решимости, что это почти боль. Держать в себе такое не вариант. Порвет к херам, и собирать будет нечего.
— Хоть как, мелкая! — прохрипел, сгибаясь над ней и упираясь ладонью в столешницу. — Делай что хочешь.
Потому что самого факта, что ты хочешь, сама, мне выше крыши.
Лиска лизнула мокрую головку, заставив меня со свистом выдохнуть.
— Соленый и чуть язык щиплет. Но ничего так вкус, — одобрила она, а я нервно хохотнул, хотя звук напоминал, скорее уж, предсмертное удушье. Потому что помирал. Но торопить ее — ни за что. Сама, пусть все сама.
— Обоих пробуешь, мелкая.
— Так это я, значит, ничего на вкус? — сверкнула она глазами ехидно и лизнула еще раз, теперь без скромности, с оттягом по всей длине.