! Спихнули на управляющего — и делу конец!
Голоса отдалились и словно бы слились, затем Белозеров почувствовал на своем лбу чью-то ладонь и услышал голос Чернакова:
— Совсем плох. Пышет, как от печи.
— Сейчас из лесу выберемся, а там пять минут до больницы, — отозвался Рашов и спросил: — Что ты скажешь мне, Илья Петрович? Всю дорогу я говорил, а хотелось бы и тебя послушать!
Обращением на «ты» он как бы подчеркивал неофициальность разговора. Но Чернаков ответил с горячностью.
— Да что говорить-то? Принимаю, Валерий Изосимович. Дело не в боязни, как вы решили. Я всего два года на стройке, а до этого что? Инструктор горкома, партшкола... А проблемы-то передо мной встали, ого! Не успел разобраться. Буду поправлять.
Рашов остался недоволен.
— А вот такая торопливость в заверениях ни к чему. Не очень верится!
Чернаков не обиделся.
— Это не торопливость, — сказал он. — Я над этими событиями думаю днями и ночами. Честно признаюсь: до бюро обкома на все сто был уверен, что Шанин прав. Потом заколебался — Рудалев расшатал своими выводами.
— А насчет Волынкина, значит, не согласны со мной? — Белозеров уловил в голосе Рашова явную усмешку.
— Нет, — твердо ответил Чернаков. — Может быть, пересмотрю свои позиции, но сейчас не согласен. Кстати, обком тоже вас не поддержал, Валерий Изосимович.
— Обком не согласен с формой освобождения Волынкина. В содержание обком не вникал, — заметил Рашов.
Чернаков промолчал.
— Ладно, оставим этот вопрос открытым, — проговорил Рашов, и Белозерову послышалось в его голосе уважение к неподатливости Чернакова. — А вот и город, — добавил он.
— Алексей, сможешь пройти до приемного покоя? — спросил Чернаков. — Или вызвать носилки?
Белозеров помотал головой и начал выбираться из кузова. Перед глазами все плыло, но он поборол слабость и, пошатываясь, пошел к подъезду. Рашов и Чернаков шли по сторонам.
— Здравствуйте, я — секретарь горкома Рашов, — сказал Рашов, когда они остановились перед столом, за которым сидела женщина в белом халате. — Товарищ Белозеров — начальник Спецстроя из Сухого Бора. Передайте главврачу мою просьбу положить его в спецпалату. До свидания, товарищ Белозеров. Поправляйтесь!
— Оклемаешься, я к тебе загляну, — пообещал Чернаков. — Будь!
— Пойдемте, — сказала женщина в белом халате.
Она взяла Белозерова под руку и повела куда-то по коридору.
В Москве Рудалев, Тунгусов, Шанин и Замковой затратили несколько дней, чтобы решить все вопросы. После этого Рудалев улетел в Североград. Тунгусов задержался в Москве, чтобы утрясти вопросы помельче. Шанин должен был выехать на следующий день в санаторий.