Девушка вспыхнула.
— Но это неправда!
— А кто будет разбираться? — мужчина глумливо ухмыльнулся. Толпа не знает жалости, слухи не щадят никого. Я уже молчу о том, что отголоски этой истории непременно дойдут до великого шаха. За что там казнили твоего отца, за шпионаж? А теперь дочка покойного, которую он лично приказал продать в рабство, разгуливает на свободе в соседней стране. Разве это не очевидно, что она тоже работала на разведку? Хочешь, чтобы он прислал ассасинов по твою душу?
Сразу вспомнились бесконечные часы в зиндане. Изматывающая жажда, страх. И крики отца, когда его казнили на площади. Наиля побелела, а мужчина удовлетворенно кивнул.
— Вот! Теперь я вижу, что ты начала понимать. Из тебя хотят сделать жертвенную овечку. Но ты можешь решить. Не класть свою жизнь на алтарь правосудия. Просто откажись быть свидетелем, у тебя есть такое право…
Скрип двери и жизнерадостный голос Каннингема прогнал кошмар.
— Леди аль-Хазам, мы почти… — он осекся. Смерил незнакомца сузившимися глазами. — Адамс! Какого демона ты тут делаешь с моим свидетелем?!
Мужчина добродушно улыбнулся.
— О, всего лишь сказал пару напутственных слов прекрасной леди.
— Ах ты… — дальше последовало слово, о значении которого Наиля только догадывалась.
Каннингем одним рывком пересек пол-комнаты, схватил мужчину за грудки и поднял.
— Я тебя урою! — прорычал он в холеное лицо. — Попытка давления на свидетеля обвинения. Судья подпишет отстранение от дела! Тебя исключат из адвокатской коллегии!
— Ну-ну, — в отличие от разъяренного полицейского мужчина практически не переменился в лице. — Ты ничего не докажешь. Я не угрожал, даже пальцем не прикоснулся к твоему свидетелю, Джеймс. Всего лишь рассказал о неизбежных последствиях ее выступления. Мною двигала исключительно забота о бедной девушке. С твоей стороны некрасиво было промолчать о том, как этот процесс разрушит ее жизнь…
Он еще что-то говорил, но Наиля не слушала. Она смотрела только на полицейского.
— Это… это ведь неправда, господин?
Пусть рассмеется. Пусть скажет, что все слова неприятного человека — глупая ложь. Она ему поверит, потому что Джеймс Каннингем — хороший человек.
— Это… ну…
Он еще ничего не сказал, а Наиля уже все поняла.
Его пальцы разжались, и адвокат отпрянул, брезгливо разглаживая ткань сорочки.
— Ладно, оставлю вас. Мне еще надо шепнуть напутственное слово клиенту перед заседанием, — он фривольно подмигнул Наиле. — Надеюсь, ты примешь верное решение, малышка.
Глава 20. Высокая цена
— Даяна! Даяна, вставай!
Голос неприятно звенит в ушах. Я бурчу: "Еще пять минуточек, мам" и отворачиваюсь, но он не умолкает.