Он смеется.
— Я сомневаюсь в этом, милая. — Затем он срывает с меня трусики, грубо сжимает меня за верхнюю часть бедер, пока кончики его пальцев не впиваются в мою плоть, и прижимает меня к стене. — Откройся, как хорошая маленькая шлюшка.
Я высовываю язык и плюю ему в лицо, как раз в тот момент, когда вдалеке раздается выстрел, кровь и мозговое вещество брызжут мне в лицо. Его глаза на долю секунды вспыхивают от шока, прежде чем он падает на землю с глухим стуком. Из меня вырывается леденящий кровь крик, а затем крик Татум, когда раздается еще один хлопок, и парень, сжимающий ее, падает на землю, плоть на его скальпе превращается в пыль, орошая всю Татум.
Она кричит, и я падаю на землю, чернота то приближается, то удаляется. Когда руки подгребают меня под себя, я слышу «Чертова тупая сука», прежде чем темнота овладевает мной.
ГЛАВА 6
Что-то заставляет мое тело подпрыгивать, и от этого я просыпаюсь. Смотрю в сторону, не понимая, где нахожусь, и тут меня начинают одолевать воспоминания. Я задыхаюсь, втягивая воздух. Там, на сиденье рядом со мной, сидит Бишоп.
Черт.
— Удивлена? — спрашивает он, вскинув бровь.
Я прочищаю горло.
— Ну, вообще-то, нет.
Он сжимает челюсть, явно расстроенный.
— Вот и все. — Он качает головой и шепчет под нос: — Я запру тебя в подвале, пока это дерьмо не уладится.
— Что? — вскрикиваю я, и в этот момент жжение и вкус металла касаются кончика моего языка. Прикасаюсь к губам, воспоминания проносятся в моей голове. — О, черт! — Наклоняюсь, сдерживая рвоту.
— Господи, Китти, в гребаное окно!
Я вслепую нажимаю на кнопку, пока окно не опускается.
— Ты, ты убил их.
— Я.
— Ты убиваешь людей?
— Убиваю.
— Почему? — кричу я, когда мой желудок снова вздрагивает, и я высовываюсь из окна, выплескивая все, что я съела в последний раз, в сухой ночной воздух. Наклонившись обратно, вытирая рот, снова смотрю на него затуманенными глазами. — Почему, Бишоп?
— По причинам, которые ты никогда не поймешь, Мэдисон. — Он смотрит в сторону Татум, которая лежит на сиденье перед нами. Я не знаю, в чьем лимузине мы находимся. Все кажется сном.
— Она спит. Я не убивал ее. — Он прерывает мои мысли скучающим тоном.
— Что ж, я ценю это. — Закатываю глаза, терпя неудачу в своей попытке не быть язвительной.
— Следи за своим поганым ртом, Мэдисон. Это твоя вина. Во всем этом! — Он широко разводит руки. — Ты начала гребаную войну, когда ушла в тот день.
— Я? — бурчу я. — Как, бл*дь, это возможно? — Терпкое послевкусие того, что меня тошнит, кипит в задней части моего горла. — Вы сделали это. Все вы! Я до сих пор ничего не понимаю!