Вокруг начинает темнеть. Сначала кажется, что за окном стремительно наступает вечер, но потом понимаю, что темнеет внутри, в доме.
Светлые стены покрываются сеточкой трещин, которые расползаются во все стороны, становятся все шире, глубже. Обои с треском рвутся, изуродованными листами скатываясь вниз, штукатурка осыпается, оголяя знакомую кирпичную кладку. Дом стонет, гудит, вибрирует. Рассыпается.
Ошметки, осколки падают на пол и втягиваются в него, тонут в нем, пока окончательно не исчезают, оставив после себя лишь отпечаток в пыли.
И снова повторяется мой кошмар. (Кошмар ли?)
Пропитанное затхлым запахом старости, вековой пыли, опустошения нескончаемое подземелье, освещаемое лишь тусклыми чадящими факелами.
Света, так мало, что, кажется, будто он нужен только для того, чтобы тени могли существовать. Длинные густые, как смола, струящиеся по стенам, крадущиеся по пятам.
Иду, не понимая, что за неведомая сила гонит вперед, ведь так хочется скрыться, убежать из этого жуткого места.
Но я иду. Шаг за шагом, превозмогая саму себя, свой страх, свое отчаянное внутреннее сопротивление.
В руках снова зажата склянка. Хочу остановиться, посмотреть какая именно, но ничего не происходит. Тело движется вперед против моей воли.
Снова оказываюсь в камере, где на двух цепях сидит туманный узник.
Меня не интересует, что он сделал, зачем. Я хочу только одного, чтобы он навсегда исчез из моей жизни.
Я его ненавижу, и боюсь до такой степени, что готова глаза себе выцарапать, лишь бы не видеть.
Тогда какого черта, меня снова несет туда, в ту самую нишу, из которой доносится лязг тяжелых цепей?
Пытаюсь остановиться. Замедлить свои собственные шаги. Никак. Иду вперед, судорожно сжимая селянку.
Три пузырька… три цепи… уже две. Все не просто так.
Упираюсь, как могу, но тело продвигается дальше. Все ближе и ближе, пока не оказываюсь прямо перед ним.
В этот раз крадется в мою сторону, припадая к земле, следит хищным взглядом. И снова останавливается, когда обе цепи натягиваются до предела, начинают надрывно не то скрипеть, не то стонать.
Отхожу немного в сторону, чтобы не достал, и снова тянусь к ближайшей цепи. Веду по ней пальцами, отмечая каждую щербинку, каждую впадинку и неровность.
Прочная. Пока. Ведь во второй руке у меня зажат еще один пузырек.
Хочу разжать пальцы, отбросить его в сторону, но ни черта не выходит.
Снова тянусь к цепи, снова судорожно сжатый кулак, жалобный треск стекла, и ощущение, как что-то в этот раз невообразимо холодное, бежит сквозь пальцы.
Рука немеет, отказываясь подчиняться, но держусь, замерев на одном месте, не позволяя себе ни на миллиметр сдвинуться в сторону.