– Она?
– Жанна, – выдыхает женщина, и заставляет меня нахмуриться.
Если до этого ее заверения ложатся на наш разговор с эри Лимор, то это уже ни в какие схемы не вписывается!
– Это абсурд! Когда ты изменила отцу, Жанна была счастливой герцогиней Доринской.
– Да, но при этом она спала и видела, как станет герцогиней Барельвийской. О чем заявила мне лично.
– Ты утверждаешь, что Жанна тебя шантажировала?
У нее вырывается смешок, больше напоминающий начало истерики.
– Нет, мой дорогой, не шантажировала. До последнего времени мне казалось, что я сама сделала эту знатную гадюку своим гъердом. Поэтому, когда ты вырос, когда стал прекрасным магом, я начала искать встречи с тобой. Но было поздно, ты уже от меня отвернулся.
Ее голос становится все тише и тише, пока не затихает совсем, по ее щеке катится слеза, которую мать раздраженно смахивает. Мне не должно быть ее жаль, более того, она только что призналась, что отказалась от меня под давлением обстоятельств. Из страха. Но эта женщина вызывает во мне лишь жалость. Не чувство омерзения, а нечто горькое, печальное. Это совсем ничего не меняет, даже то, что она признает свою вину, не вычеркнет из памяти столько лет. А вот знание, что все эти годы тосковал и ненавидел не только я, вызывает необъяснимое чувство в груди.
Она сама себя наказала, и добивать ее мне не хочется. Я ждал этого момента, реванша, отмщения, но сейчас не чувствую себя ни отомщенным, ни победителем.
Я выхватываю из ее слов самое главное:
– До последнего времени?
– Она присутствовала на моем суде. В качестве свидетельницы.
Суд над заговорщиками прошел, когда я был в Гризе, поэтому Виграсс приговорили к заключению в Аелуре без моего участия. У меня были дела поважнее, точнее, я не желал присутствовать, и если бы не эри Лимор, меня бы сейчас здесь не было.
– Жанна была на балу.
– Важно не то, где она была, а ее взгляд.
– Что с ее взглядом?
Мать сжимает кулаки и подается вперед.
– Когда мне вынесли приговор она выглядела самодовольной. Зачем ей выглядеть самодовольной, Райн? Я давно ей не соперница. Разве что она сама пыталась убить королеву.
Она выпалила это все на одном дыхании и замолчала, будто сама испугалась собственных выводов.
– Это серьезное обвинение. Зачем ей это?
– А зачем мне? – обреченно поинтересовалась Виграсс. – На суде у меня об этом даже не спросили. Тыкали связями с заговорщиками, а я всего лишь общалась с этими людьми и всего лишь попросила передать тебе то письмо.
– Я пришел не для того, чтобы обсуждать твой приговор.
– Тогда для чего ты здесь?
Женщина пытливо заглядывает мне в глаза, ищет в них ответ, и я в полной мере осознаю – зачем я действительно встретился с ней. Я последовал совету эри Лимор, решил дать шанс собственной матери, чтобы она могла объясниться. Искупить свою вину. Но оказалось, что я здесь еще и ради правды. Потому что если на минуту, на мгновение, представить, что моя мачеха как-то связана с заговором против короны… С заговором против