Его взгляд слегка затуманился, и Лиля с подозрением вгляделась в лицо кира Бинот.
– У тебя... Не может быть. Её же оберегают, как зеницу ока!
– Сорвал один... невинный поцелуй, – сказал Ларат, поглаживая подбородок. – Просто чтобы убедиться.
Лиля усмехнулась про себя. Он не любил говорить о своих слабостях. Ирэл, видимо, стала как раз такой слабостью.
– Ладно. Что мне нужно делать?
– Ничего. Работать усердно. Нам придётся расстаться на время, но я буду следить за твоей судьбой.
Лиля грустно сидела в комнате Талли, разглядывая скромное коричневое платье. Чепец, натянутый по самые брови, удручающе, просто невозможно серый, делал её лицо бледным, как сырое тесто, и Ларат, оглядев её, удовлетворённо кивнул.
– Отлично. С этого дня ты Дарниетилмекринта Лиллен. Ты не умеешь танцевать и не знаешь арнайского, можешь немного читать и начертить своё родовое имя.
– Начертить... родовое... имя? – с ужасом переспросила Лиля. – Да... Ма... Метилэтилкримента? Что? Откуда это?
– У тебя фальшивые документы. Не переживай. Это никому не интересно. Попечитель этой новой Лиллин – мой камьер. Сегодня ты едешь в дом кира Белтен. Дальше уже – как карта ляжет.
Лиля ходила по красивому добротному дому, прощаясь с ним. Время от времени внутри вскипал протест, который она сразу же унимала. Ей платят не за протест. И дом она получит не за протест, а за следование указаниям Ларата. Самодеятельность может дорого обойтись ей.
Нет, Ларат не относится к ней, как к вещи. Он назвал её другом, и он прекрасно понимает, что она не одна из местных девочек-припевочек, которые вряд ли выживут, оказавшись на улице, по которой сейчас вёз её небольшой наёмный экипаж. Вернее, они выживут чисто физически, но без поддержки мужчины не смогут подняться, как вьюнок не может залезть наверх без опоры. Сильные, независимые – становятся актрисами вроде Олиэн, которым не страшны удары судьбы, которые восстают из пепла и двигаются вперёд, а нежные, милые, скромные остаются растоптанными цветами лежать на обочине этой жестокой разъезженной дороги, упавшими из корзинки персиками закатываются под безучастные колёса движущихся повозок.
Она вспомнила персик, укатившийся к сапогу Джерилла, и закрыла глаза. Они были словно две шестерёнки одного механизма, они пульсировали в одном ритме, в одном темпе, сливаясь, как единое целое, даря и получая. Как такое возможно? Это было откровением для Лили – то, что может быть вот так. Ладно. Прошло. Забыто. К чему это разгорающееся сейчас пламя? Они в буквальном смысле люди из разных миров. Слава высоким небесам, обошлось без последствий.