Нарто замолчал. По-видимому, он окончил рассказ, но все сохраняли молчание. Наконец кто-то не выдержал.
– А как же малышка? Её дочь? Что с ней стало?
Нарто как будто вынырнул из каких-то своих мыслей.
– А? Дочь?
– Да, её дочь от того мужчины, – прозвучало сразу с нескольких сторон.
– Их дочь сначала плакала от разлуки с матерью, но её окружали любящие сердца, и скоро тоска в её душе начала превращаться в светлую грусть. Какое-то время спустя их корабль приплыл ко входу в долину, они высадились там и построили небольшую деревню. Девочка росла там с отцом и считала долину своим домом. Когда она стала взрослой, сказала отцу, что хочет узнать, жива ли ещё её мать, обнять её или принести памятные дары на её могилу. Мужчина, которого грызла изнутри вина за то, что он сделал, сказал, что отправится с ней. Они построили большую лодку и плыли несколько дней, пока не увидели долину, которую открыла тогда светловолосая девушка. Они высадились там, и дочь нашла могилу матери и рыдала на ней. Но её отец сказал: «Не надо рыдать. Твоя мать тут. Эти ягоды – капли крови, которые она роняла, когда расчищала руками острые камни, чтобы посадить молодые деревья. Эти ключи – её солёный пот, который она проливала, когда носила воду из реки, чтобы полить растущие травы. А вот и слёзы её, подступавшие к глазам, как соленые морские приливы, когда она думала о том, как я предал её любовь». И он лёг на землю возле её могилы и позволил своей душе уйти в долину духов, чтобы наконец встретиться с ней там и попросить прощения. А её дочь отправилась домой и рассказала людям, какой подарок оставила им её мать после смерти. И каждый год люди ездят в долину Рогатого духа и собирают дары светловолосой красавицы, и любые слова, сказанные здесь, значат больше, чем кровные клятвы, принесённые где бы то ни было ещё. Поэтому со словами здесь надо быть осторожнее.
Все долго молчали, и никто не решался нарушить тишину. Если бы они услышали это сказание в учебном дворе, оно, наверное, не произвело бы такого впечатления. Но рассказанная именно здесь, рядом с каплями кровавых ягод, около солёных ключей, эта история странным образом тревожила и бередила сердце.
Нарто вдруг встал и ушел вниз по реке к сторожевым постам рыбаков. Оставшиеся у очага перешёптывались, вставали и уходили спать или дежурить у реки.
Аяна тоже была растревожена. Алгар подсел к ней, держа маленький светильник.
– Как ты думаешь...
– Может ли эта история быть правдой? – подхватила она его вопрос.
– Да.
– Не знаю. Возможно. Это же сказание. Арке же пишет свои истории, перемежая правду с вымыслом... Если такое может придумать человек, то это может случиться и в жизни. Если, конечно, пропустить ту часть рассказа, в которой девушка разбила скалы силой своей сердечной печали, – с сомнением покачала головой Аяна. – Но если всё остальное – правда, то где-то тут должна оставаться могила красавицы, охраняемая Рогатым духом. Мне хотелось бы в таком случае её отыскать, отчасти из любопытства, да простит этот дух мои слова, отчасти потому, что я тоже хотела бы оставить памятные дары этой женщине за её труды. И, возможно, узнать, как все-таки выглядит этот Рогатый дух, в честь которого назвали долину. Потому что скала, которая тоже зовется в его честь, ни на что не похожа, и рогов у неё нет. Любопытство поедает меня, когда я думаю об этом.