Она замерла.
– Тихо, я сказал, а то получишь нож под ребро, – угрожающе повторил он.
– Тут ничего. Тряпки.
– Бросай тогда. Слышь, птичка, где кошель? Давай сюда.
– Далкер, погодь. Ты посмотри, какая красотка залетела в наши края. Может, утешим её, пока её сопляк там в лавках развлекается? Она, небось, и не знает, что такое мужик. Много эта писклявая недоросль там наковыряет-то.
– Я первый. Ох ты ж какая упругая, – просипел Далкер, щупая её рукой, в которой держал нож. – небось такая сладкая, да?
Аяна пыталась кричать что было сил, но его ладонь глушила все звуки. Надо кричать! Верделл! Он услышит!
-М-н-н-м! - промычала она.
- Затихни!
Нож вдавился в кожу. Её била дрожь. Верделл не слышит. Он далеко...
Ладонь продолжила шарить по её телу. Омерзение, брезгливое отвращение и ужас душили Аяну, и она попыталась укусить руку, зажимавшую ей рот, но хватка была слишком сильной, и Аяна замерла. В ней внезапно поднялась ярость. Как он смеет? Как он смеет?
Багровое пламя в одно мгновение охватило её. Оно было почти зримым, оно лизало грязные стены комнаты, дверь, дряхлую мебель, разгораясь всё ярче. Мир побагровел полностью, сжигаемый этим огнём, кружащимся вокруг неё.
Конда. Конда. Конда.
Медленно, медленно, невыносимо медленно дверь открылась, и звук от пинка, распахнувшего её, был таким же тягуче медленным. Так же неторопливо, с глухим долгим стуком, через порог шагнул Верделл. Его другая нога так же долго приближалась к доскам пола, и вот наконец коснулась их.
На какой-то неуловимый миг его лицо стало очень обиженным, непонимающим, потом он хищно оскалился. Аяна видела, как его рука неторопливо движется к поясу. Что-то блеснуло, и Верделл с тем же безумным, искажённым лицом сделал короткое и резкое движение рукой снизу вверх за спиной Рато, который всё это время неспешно поворачивался к нему. Рато медленно открыл рот и начал с долгим хриплым стоном оседать на пол.
Далкер неторопливо выпустил её и с ножом поплыл через комнату к Верделлу.
Конда сказал: «Моё сокровище».
Никто не смеет тронуть его сокровище.
Она развернулась и подняла табуретку за две ножки. Через одну небольшую бесконечность табуретка взлетела вверх, к затылку Далкера, и раздался медленный, продолжительный, очень отчётливый хруст.
Далкер всё падал и падал, всплеснув руками, в красном потоке, который кружил вокруг Аяны по комнате.
– ...на! Кирья!! – наконец донеслось до неё.– Кирья, очнись! Бежим! Ну! Ну!
Время восстановило свой ход. Багровая пелена спадала. Аяна тряслась и тяжело дышала, согнувшись над табуреткой.
– Кирья, бежим, сюда идут! – тряс её Верделл. – Хватай мешки! Беги!