– Смотри, наши камни, – сказала Далэг. – Ты слышала об этом?
– Нет, – помотала головой Аяна. – Расскажи.
– Эти камни обозначают ствол и ветви Великого Дерева. Они обозначают путь.
– Тропу?
– Не только.
Аяна смотрела на сложенные друг на друга камни и трепещущие над ними ветхие ленты.
– Когда хасэг покидает этот мир, его тело переходит в степь, в Великое Дерево Эн-Лаг, – сказала, подъезжая, Айдэр. – Тело уходит к корням Дерева, становится частью земли, потом травы, потом переходит в тела животных, а из них становится частью детей в утробах матерей и снова рождается на свет, чтобы в конце пути вернуться в землю. Этот путь ведёт его снова и снова. На нём нельзя остановиться.
Она посмотрела в небо, прищурив глаза.
– Душа же хасэга смешивается с сотнями сотен других душ, которые сплетены над степью в кроне Великого Дерева. Они переплетаются в ней, как ветви его кроны, как корни трав в земле, слипаются, как комья глины после дождя. Но души не находятся там вечно. Они как зрелые плоды падают с его ветвей. Каждый камень пути вмещает одну душу, и, когда настаёт пора родится хасэгу, с одного из этих камней в его будущее тело уходит душа, как уходит весной сок в ветви деревьев. Душа эта никогда не бывает той же, какой поднялась в небо над степью, потому что в ней и части душ, с которыми она была переплетена, а части её – в этих других душах. И хасэг связан с камнями пути, как лист связан с веткой, как ветка – со стволом, как ствол – с корнями и кроной, а те – с с землёй. Только связь эта незрима и порвать её нельзя. У этих камней мы просим Великое Дерево Эн-Лаг, чтобы души наших родных обрели тело, которое будет здоровым и позволит им прожить долгую жизнь, прежде чем снова вернуться в небо над степью и начать всё сначала. Мы движемся по кругу, как колесо повозки. Ты тоже можешь попросить степь о чём-нибудь. Привяжи свою ленту, чтобы маленькая часть твоей души осталась тут, и, если в конце своего пути ты не найдёшь покоя, ты сможешь вернуться в покой степи и стать частью этого движения.
Аяна расплела косу, спешилась и шла к камням, неся ленту в ладони. Ветер растрепал волосы, кидая их ей в лицо. Она долго стояла у камней, вспоминая маленького Барра, вспоминая Витара и всех неизвестных ей погибших моряков с «Фидиндо». Она просила степь об их душах, а потом завязала свою длинную расшитую ленту вокруг вершины одной из каменных пирамидок и на миг загадала, чтобы и в этой жизни, и во всех следующих, если они предстоят ей, найдя Конду, она больше не теряла его. Ветер тут же подхватил концы ленты, и они заполоскались к северу. Часть души Аяны уже давно была в этой степи, она уже летела с этим ветром где-то далеко, далеко в выцветшем небе, над иссушенной травой, смешиваясь с ароматами трав, сплетаясь со звоном кузнечиков и криками степных пичужек, поднимаясь ввысь и опускаясь в мягкие, суховатые объятия бескрайнего травяного моря.