В следующие дни к ним присоединились ещё несколько хасэнов. Кадэр ходила счастливая, потому что ей удалось поговорить наедине с Жадэтом, пока Аяна отвлекала всех рассказом о долине. К звукам степи прибавилось блеяние овец и ржание десятков лошадей. Табунщики старались держать жеребцов дальше друг от друга, но стычки случались.
Праздник рождения Верделла отмечали уже восемь хасэнов.
– Ещё ни разу у меня на дне рождения не было так много народу, – восхищался он. – Кирья, это прямо торжество!
В его честь пели песни, и он чувствовал себя очень важным. Он тоже встал и спел песню, но от волнения его голос пару раз дал петуха, и все смеялись, и он тоже смеялся со всеми.
Они шли дальше, и, чем ближе подходили к озеру, тем больше народа собиралось. Люди радостно встречали друг друга, делились новостями, женщины показывали друг другу младенцев и подросших детей, мужчины хвалились лошадьми и выталкивали вперёд возмужавших сыновей, представляя их как завидных женихов. Девушки шептались и хихикали, глядя на парней, а некоторые просто грустно сидели на движущихся повозках и ждали новостей о том, кто им достанется в мужья.
На привалах теперь хасэны смешивались, и взгляд Аяны терялся в пестроте расшитых халатов, в мелькании двурогих головных уборов. Женщины стал потихоньку наряжаться, доставая из сундуков медные украшения на виски и шею, железные и бронзовые серьги, кольца, браслеты. С каждым днём, приближаясь к озеру Тэвран, толпа становилась всё более шумной и пёстрой.
На пути стали попадаться деревья, потом рощицы. Аяна с такой радостью глядела на деревья, будто не видела их по меньшей мере год.
– Верделл, представляешь, мы уже почти пять месяцев в пути, – сказала Аяна. – Страшно представить.
– Да. Это точно. Я стараюсь не думать об этом. Просто еду и еду, и каждый шаг делает меня ближе к дому и маме.
– Ты так и не рассказал мне, чем теперь занимается твоя мама.
– Мне тяжело вспоминать. Стараюсь пока не думать о доме... Когда меня забрали в большой дом, отец стал выплачивать ей небольшое содержание каждый месяц. Ну и я отправлял ей деньги со своего жалованья. Она живёт теперь в Ордалле на эти деньги, и ещё работает в небольшой хлебной лавке на соседней улице. Там сзади пекарня, и работают ещё два парня. Все соседи здороваются с ней и делятся свежими новостями. Они так и говорят: «самые свежие булочки и сплетни всегда в хлебной лавке у Иллиры». Хотя владельца зовут Озеф. Но он уже не молод, и мама ведёт почти все дела, за исключением налогов.