Верделл вошёл, возмущённо пыхтя.
– Он взял с меня деньги за ночлег и сено, – сказал он сердито. – Сказал, что его жена глупая курица.
Он стянул рубашку и лёг рядом с ней, и она прижалась спиной к его худой спине, так же, как делала почти каждую ночь в степи.
– Он бьёт её. Кирья, он её бьёт.
От его спины прямо-таки веяло злостью, и Аяна села на кровати.
– Кто?
– Этот боров, Бадо. Он бьёт жену. Он сказал, что тупость нужно наказывать, и махнул кулаком. И я понял, почему она так дёргается. Кирья, я чуть не ударил его... по его же правилу, – сказал Верделл, тоже садясь на кровати.
– У неё синяки на спине, – тихо сказала Аяна, глядя на него. Она теперь тоже поняла. – Я в купальне видела.
Лицо Верделла покраснело. Его перекосило от ярости. Он напрягся и собрался встать с кровати.
– Верделл, Верделл, стой! – испугалась Аяна, хватая его за пояс штанов. – Что ты собираешься делать?
– Пойду проучу его.
– Остановись! Он шире тебя в три раза, и мы в его доме!
– Женщин нельзя бить, кирья, – тихо и раздельно сказал Верделл. – Нельзя.
Аяна смотрела на него тревожно.
– Верделл, не надо! Не ходи к нему. Ты видел его кулаки?
Она расплакалась от страха. Верделл схватился за голову.
– Кирья, не плачь, пожалуйста! Я не пойду никуда, только не плачь!
– Ляг в кровать и спи, Верделл! Ты пугаешь меня!
– Хорошо. Хорошо. Прости.
Он снова улёгся, напряжённый и всё ещё злой.
– Таких людей надо наказывать, – сказал он. – Как можно обижать того, кто слабее? Женщину, ребёнка, старика?
Аяна повернулась к его спине и провела по ней ногтями, потом ещё и ещё.
– Я не знаю, Верделл. А то, что в степи делают? Как можно решать за своего ребёнка, с кем он проведёт всю свою жизнь? Это тоже жестоко. И ведь хасэ точно так же просватают своих детей, понимаешь? Этот круг не разрывается. Это больно понимать. Конда как-то сказал мне – чтобы переместить всего одну вещь на другое место, нужно порвать столько нитей! Я понимаю, о чём он говорил. Ты не сможешь поставить что-то на заваленный стол в мастерской, не подвинув всё остальное. Если бы они придумали какой-то способ избежать этих выкупов, то Кадэр и Жадэт давно были бы счастливы. Кадэр сказала, что утешится детьми. Я и понимаю её и не понимаю. Моё дитя – от любимого. Я не знаю, любила бы я так дитя от навязанного мужа. Или от того, который поднимает на меня... Ох...
– Кирья... а как это – когда в тебе ребёнок? – вдруг тихо спросил Верделл, переворачиваясь на другой бок и глядя ей в лицо.