Вот только к его неудовольствию обернулось все праведным гневом представителей пролетариата противоборствующей стороны.
- А ты, небось, живешь в какой-нибудь коробке мегасовременной, - фыркнул Гарик.
- Да не без этого! Я тебе машиной выезд на пару минут перегородил, а ваша хижина мне вид из окна перманентно портит.
- Ну это твои проблемы, - Климов на всякий случай чуть внимательнее осмотрел «соседа» и его автомобиль, выхватив госномер, - мало ли как дальше карта ляжет, коль этот представитель элитарных кругов города живет рядом, и выдал: - Короче, вали. Мне выехать надо.
- Слушай, мужик, повежливее никак? – Романа уже несло. Он понимал, что объективно – вообще не прав, но его допекло. До самой ручки дошел с этими придурками и их собственностью. – Вы и так тут как кость в горле у всей улицы – ни обойти, ни объехать. Еще и нарываетесь. А не боишься, что я на вас завтра печников натравлю, и всему дому штрафы выпишут за незаконное подключение котлов? Думаешь, я не в курсе, как вы тут хозяйничаете, а все глаза закрывают?
- Э-э-э! – подала из двора голос Антонина Васильевна. – Я бумаги, если надо, соберу! Все у нас по закону, скажи, Гарик!
- Да чхать я хотел на ваши бумаги! Это такая извращенная форма совкового бюрократизма – обложиться бумагами и не давать людям дело делать? Я. Здесь. Стоял. Пять. Минут. Мне еще всякая шваль нищебродная не указывала, где машину парковать!
- Ого! – раздалось у него за спиной – то ли удивленно, то ли возмущенно. – Велик и могуч русский язык.
Роман, из чьего носа, кажется, даже пар валил, развернулся, чтобы посмотреть, что еще за мошка попадет сейчас под его горячую руку. И ему ее было заранее жаль.
Евгения Андреевна Малич ни с какой стороны не подходила под понятие «мошки». И ростом удалась, и фигурой уродилась, и чертами лица привлекала взгляды. Да и за себя постоять умела, так сложилось. Но когда возмущавшийся повернулся к ней, все же икнула от неожиданности, как-то сразу его узнав. Тот самый любитель езды по набережной и купания собак в море! Следующим звуком, вырвавшимся из ее горла, было явное хмыканье, и, наконец, она смогла проговорить членораздельное:
- Еще и по газонам ездите. Похвально.
Роман тоже ее узнал. Как тут не узнать, если в ту их дурацкую встречу ранним утром у моря она очень ему понравилась – и своей деловитостью, и порывом отчитать его, как мальчишку, будто бы ей совсем плевать, что в Солнечногорске вряд ли у кого еще встретишь подобный Ягуар (как бы там ни было, а Моджеевский был с пониманием, что кроссовер на набережной – перебор, в отличие от маленького спорткара, стоившего как целый этаж в «Золотом береге»). Нет, она сделала ему внушение, как будто бы он обыкновенный мужик, с какими она каждый день общается. У Романа тогда даже дух захватило, что с ним так можно. Ну и еще от ее родинки над нежными аккуратными губами, чья форма была задана природой, а та, как известно, работает куда лучше пластических хирургов.