Юрий лихорадочно готовил войска – жителей Крыма обучали военному делу, вооружали, как говориться, до зубов, благо все пять оружейных мануфактур, получив в избытке керченское железо, работали уже практически круглосуточно. Да и флот уже имелся изрядный – почти три десятка парусных кораблей и весельных галер. Прибыли и моряки, нанятые венецианцы и генуэзцы, а также греки. И главное – московский царь Федор твердо обещал, что его войска начнут наступление по правому берегу Днепра…
– Просто я о брате скучаю, тревожусь за него – ноги опухают, болеет часто, десны кровоточат. И братец молодший Иван также хворает – да еще головой страдает, блаженный. Как они там без меня?! А нарышкинский Петрушка в Преображенском живет – люди сказывают, что здоров и бегает. Поговаривают бояре, что братья мои от дурного семени Милославских и помрут скоро во дворце, как другие наши братья…
Софья всхлипнула, крепко прижалась к Юрию – тот ее обнял, провел ладонью по щеке, успокаивая. Хотя умом понимал, что так и будет, ибо достоверно знал, что мальчонка Петрушка, как именовала его сводная сестра Софья с нескрываемой ненавистью, лет так через семь-восемь станет царем, а потом императором, победив шведов – это он еще помнил из когда-то прочитанного параграфа учебника.
«И тогда мне самому кирдык нагрянет! Если Федор за меня Софью замуж отдал и пытается обрести союзника, то Петр в баранью дугу постарается державу мою согнуть. И бояре ему в том охотно помогут – здешние вольности на манер казацких их здорово тревожат. Кровушки много прольется, если выхода из ситуации не найду в самое ближайшее время!»
– Сын нам нужен, сын – мне понести от тебя нужно! А там придумать многое можно, если что худое случится с царем. Но Федору жениться нужно немедленно, дабы угрозу от Нарышкиных отвести – царица Наталья Кирилловна спит и видит, чтобы препону в лице моих братьев убрать. Извести она их хочет, недаром ее «медведихой» называют. Я уж Федору много раз говорила, чтоб его стольники и кравчие внимательны были – отраву подсыпать могут в одночасье!
«Нравы лютые царят, но по здешним временам вполне обыденные, дело житейское. Меня самого два раза отравить пытались – османы постарались, золота сулили по весу с мою тушку. И раза три зарезать – руку приложили турки с новоявленным крымским ханом. Не всех Гиреев казаки истребили, так что вопрос ребром стоит – или мы их, или они нас, третьего не дано. Так что новых убийц поджидать нужно, только охрана моя бдит ежечасно – все проверены на сто рядов.
А вот царю Федору не позавидуешь – парня при первом удобном случае отравить попытаются. Ножиком бояре вряд ли баловаться будут, а вот зельем опоить попытаются, тут к бабке не ходи. А может уже его дают малыми дозами… Нет, то бред – скорее всего, болезнь наследственная – все четверо братьев от нее страдали, двое живы еще, а пара померла в одночасье. Порченная кровь, как в этом времени говорят».