Спокойствие исчезло, и он подходил все ближе и ближе, пока его дыхание не обдало мой нос.
Я тяжело сглотнула, горло сжалось и стало горячим. Не в состоянии говорить.
— Никому… — его глаза впились в меня, и я почувствовала, что горю. — Никому никогда не было дела до того, что со мной произошло, — прошептала я.
Он не произнес ни слова, его челюсть напряглась под крепко сжатыми зубами, но я ощущала его взгляд, как руки, как мощное слово, произнесенное из его священных уст.
Грохот наполнил воздух, заставив нас обоих вздрогнуть, и красные, синие и белые цвета заполнили темное небо над водой.
Салют вспыхивал снова и снова, отражаясь на его скульптурных чертах.
Бросив на меня взгляд, он подошел ближе и взял мое лицо в свои сильные руки. Его глаза океана, темные и суровые, держали в себе вселенную. Вселенную, которую он предлагал мне.
Затем он захватил мой рот, мое тело и мой разум одновременно под салютом четвёртого июля.
Однажды утром я проснулась от записки, оставленной возле головы на подушке Натаниэля.
Встретимся в доках ист-сайда в 2 часа дня. Не опаздывай.
Я хмуро посмотрела на записку сонными глазами и стала собираться. Я фыркнула на «не опаздывай». Мы оба всегда мучительно пунктуальны.
Всю свою смену я думала о том, что он задумал. Место на доках ист-сайда почти не популярно. Деревянные доски сгнили и нуждались в ремонте, но у них не было планов на ремонт до следующего лета.
Почему Натаниэль хотел, чтобы я встретилась с ним там, было выше моего понимания.
Я сняла рабочую одежду и надела синие шорты и белую футболку. Идя по тропинке, по высокой траве, доходившей мне до бедер, я заметила парусник, пришвартованный у восточного берега.
Натаниэль стоял в нем и улыбался при виде меня, его темные очки скрывали от меня глаза.
Я посмотрела на белую лодку.
— Ты берешь меня на свою лодку? — я приподняла бровь.
Он засмеялся, протягивая руку.
— Ты не кажешься взволнованной.
— А если нас кто-нибудь увидит?
Он передразнил мое прежнее выражение лица, приподняв бровь.
— Сюда никто не спускается. Ты в безопасности.
Я вздохнула, взяла его за руку и шагнула в лодку. Она закачалась, когда я спустилась на неё, но он схватил меня, чтобы я не упала.
— Садись, — сказал он, указывая мне на борт лодки рядом с большим штурвалом.
Я ничего не знала о парусном спорте, но, наблюдая, как он ведет лодку в широкую пасть океана, я восхищалась и трепетала.
Соленая вода выплеснулась на борт, намочив мою футболку и руки, но она была освежающей от горячего обжигающего взгляда солнца и его.
В том районе, где мы находились, я могла видеть только маленькие белые точки лодок на расстоянии от курорта. Мы были далеко от всех, далеко от людей, которые держали нас в клетке и разделяли нас. Мы разговаривали о политике, об истории, обо всем, что приходило в голову, и сидели под палящим солнцем.