В первый свободный день после окончания экзаменов в академии прошел традиционный бал, закрывающий учебный год. На нем провожали тех, кто окончил обучение, и тех, кто перешел на очередной курс. Бабушка Орния разодела меня так, будто я должна танцевать не на студенческом балу, а на королевском, да еще с самим принцем. Я впервые должна буду появиться в таком великолепии среди студентов, у которых сложилось обо мне мнение, как о серой мыши. И действительно, даже среди друзей я произвела фурор, а что говорить об остальных! Только Нейтас встретил моё появление с мрачным выражением лица, его синие глаза просто источали лед. На танцы не приглашал, а провожал странным взглядом, то ли с ревностью, то ли со злостью на меня. И что с ним такое! Вроде, я не давала поводов ни для первого, ни для второго. Стоит поговорить с ним, спросить прямо, как друга, чем я его обидела. Пусть ответит.
Перед последним танцем сама подошла к парню. Он встрепенулся, словно хотел уйти, но потом все же проявил учтивость, протянул руку, выводя на танец, когда зазвучала музыка.
— Что с тобой? — спросила. — Ты весь вечер смотришь на меня зло, даже, вон, желваки на скулах ходят.
— Мне кое-что рассказали о тебе…, - прозвучало многозначительно.
— И что такого могли тебе сказать? Я за собой вины не знаю, но если ты считаешь, что это не так, поведай.
— Все вы, женщины, порочны. Вот и ты притворяешься. Мне рассказали, какой тебя привез лорд Танатос с Рубежа. Ты хорошо повеселилась с солдатами, как продажная маркитантка…
Я резко остановилась, хотя Нейтас продолжал танец, потянул меня за руку за собой, от чего я чуть не упала. Вырвалась, отступая на шаг, затем еще на один…, развернулась и бросилась бежать, налетая на кого-то. Глаза ничего не видели, не хотели видеть. Вот и произошло то, чего я так боялась весь этот год. Это реакция человека, который говорил, что он мой друг, а как отнесутся к этому другие? И пусть в действительности было все не так, но он может рассказать обо мне эту неправду. В меня будут тыкать пальцем, шептаться за спиной, а могут и открыто высмеивать. Впервые после лечения у магистра Кромаса я почувствовала себя так, словно меня окунули во что-то грязное. Всего несколько слов, и вернулось то, что, казалось, я навсегда стряхнула с себя.
В дверях, уже на выходе из зала, меня кто-то остановил, схватив за руку:
— Келли, на тебе лица нет! — раздался голос Лидалы. — Кто тебя обидел?
Я молчала, только чувствовала, что застилающие глаза слезы сейчас вырвутся, хлынут по щекам. Даже Лидале я не могу рассказать о себе правду, ведь и она тогда отвернется от меня.