— Что же нам делать теперь? — тянула свое Тиока.
— Не знаю, — огрызнулась Валентина. — Отвяжись! Надоела до смерти!
Эта случайная фраза вызвала целые потоки слез. Тиока разрыдалась, и Валентина мигом пожалела о своей вспышке. Что это на нее нашло? Всхлипнув, она сама бросилась к подруге, обняла ее, пряча лицо на плече:
— Прости! Я… я сама не знаю, что говорю!
— Это все так… так стра-а-ашно, — провыла в ответ Тиока. — Рози умерла-а-а…
— Да, — смотреть на скорчившееся тело было тяжело и неприятно, но оно постоянно притягивало взгляд, как магнит.
— Мы тоже умре-о-о-ом…
— Нет, — Валентина с усилием выпрямилась, стиснув зубы, и заговорила, заставляя себя проталкивать слова сквозь челюсти, — нет, мы не умрем. Рози была ранена. У нее было… были боли в животе. Ей нужна была срочная операция. Мы бы не смогли ее сделать, даже если бы нам дали инструменты и все нужные приборы. Мы бы не знали, как… Мы бы ее убили. Она… она просто сделала это за нас. Быстро и… безболезненно.
— Правда? — Тиока подняла залитое слезами лицо. Оно стало почти оранжевым от прилившей к щекам и лбу крови.
— Правда, — кивнула Валентина. — Она медичка… была медичкой и знала, как надо поступать. Для нее все самое страшное позади…
Она осеклась.
— А для нас? — подруга высказала то, что самой девушке произнести вслух мешал страх. — Что нам делать… теперь?
«Теперь, когда мы остались вдвоем!» — прозвучало невысказанное. Валентина прикусила губу. Умом она понимала, что нельзя вечно сидеть вот так, обнявшись. Что надо жить и что-то предпринимать. Вернее, стараться выжить. В школе им говорили об этом на уроках выживания, но почти четыре года жизни вне дома, на относительно благополучной Весте, расслабили Валентину. Да и разве подойдут навыки выживания в горах для этой пустынной местности?
И все же…
— Ну, для начала, — она отвернулась, — мы должны ее похоронить.
Обе девушки посмотрели на тело Рози. Солнце немного передвинулось на небе, и сейчас тень от капсулы падала на него так, что непосвященному казалось, что медичка просто спит, отвернувшись ото всех.
— Похоронить?
— Да, — как ни странно, но беспомощность подруги придавала сил, — или ты хочешь оставить ее тут… валяться?
— Нет, но… думаешь, это правильно — хоронить ее тут? В этом месте?
— Можем поискать другое.
— Я не то имела в виду. Она ведь будет лежать тут. На этой планете. Вдали от…
— От внешнего мира, не так ли? Но… не все ли ей равно? Когда мы отсюда выберемся, мы скажем спасателям, что случилось, и тогда они найдут какой-нибудь способ переправить ее домой.
Этот аргумент положил конец дискуссии.