— Спасибо, — саркастически сказал Джастин, но на самом деле не возражал. Он любил женщин, всегда любил, и эта была милашкой. Жаль только, что он не сможет играть с чем-то большим, чем ее разум. Как только он возьмет контроль над ней и сотрет ее воспоминания, ему придется избегать контакта с ней снова, чтобы избежать возвращения этих воспоминаний. «Что ж, в море еще много воды», — подумал он и сосредоточил взгляд на ее лбу, пытаясь проникнуть в ее мысли.
— Ну? — через минуту спросил Андерс. — Чего ты ждешь? Возьми ее под контроль.
Джастин моргнул, смущение проскользнуло сквозь него, а затем слабо сказал: — Я не могу.
— Что? — удивленно спросил Андерс.
— Я не могу ее прочесть, — пояснил он, сам не веря своим ушам. Ее мысли были для него совершенно пусты.
— Серьезно? — спросил Андерс, прищурившись.
— Серьезно, — заверил его Джастин, чувствуя, что его голос звучит так же ошеломленно, как и он сам. Черт. Он не мог ее читать. Это означало…
— Ну, тогда я бы на твоем месте пошел за ней, — предложил Андерс и, когда Брикер уставился на него в полном замешательстве, указал туда, где только что была женщина, — она убегает.
Дверь в холл закрылась, и он понял, что Андерс был прав, прежде чем успел обернуться и увидеть, что ее больше нет в комнате. Выругавшись, Джастин бросился бежать. Будь он проклят, если позволит ей уйти… и не из-за того, что она видела. Он не мог читать ее мысли, и это могло означать, что она может стать его спутницей жизни. Найти спутницу жизни в столь раннем возрасте было чертовски редко. Если он потеряет ее, то вряд ли сможет найти другую в ближайшие столетия… возможно, тысячелетия, и у Джастина не было желания ждать тысячелетия, чтобы испытать, каково это — иметь спутницу жизни.
Добравшись до холла, он с восхищением заметил, что она быстро исчезла за дверью в противоположном конце. Но паника могла быть чертовски сильной мотивацией, и он не сомневался, что то, что она увидела, вызвало у нее панику.
Эта мысль заставила Брикера нахмуриться, когда он пошел за ней. Ему придется многое объяснить, когда он догонит ее. Он должен успокоить ее, а потом как-то объяснить, что он не какой-то ублюдок, уничтожающий доказательства своей подлой работы… и все это без помощи управления разумом. «Это должно быть интересно», — грустно подумал он, и беспокойство заставило его двигаться медленнее, чем он мог бы. Он хотел понять, как объяснить, прежде чем догонит. Он хотел сделать все правильно в первый раз, быстро успокоить ее и завоевать ее доверие. Он не смог бы убедить ее стать его спутницей жизни, если бы она боялась или подозревала его. Здесь нужны были правильные слова.