— Может нам костёр разжечь? — предложил Ганс, потирая закоченелые руки.
— Ты совсем дурак? Хочешь нас выдать? — строго спросил его Фердинанд.
— Посидим до полуночи и пойдём, — предложил Карл.
— Если насмерть не замёрзнем тут к этому времени, — проворчал Карлос.
Время тянулось слишком медленно. Было настолько холодно, что единственной мыслью, которая посещала головы продрогших путников, была мысль о том, как бы согреться и окончательно не окоченеть в этой богом забытой пещере. Да, ни о чём другом они думать больше не могли. Угрюмый десятник возился со своей винтовкой, грея посиневшие руки о плазменный реактор оружия. Его лысая татуированная голова была сплошь покрыта свежими ссадинами и синяками, чередующимися со старыми боевыми шрамами. Со стороны Карлос напоминал злобного питбуля, завсегдатая собачьих боёв. Да, десятник действительно всегда был похож на бойцового пса, ждущего команды к действию. Караэль это понял только сейчас, наблюдая за его суровым, вечно напряжённым лицом. Лицом, полнящимся нетерпимости ко всем и вся.
Ганс в это время мелодично сопел и посвистывал своим кривым носом. Чтобы согреть свои ладони, он спрятал их подмышки и словно сам себя обнимая сидел, неподвижно уставившись вдаль.
Фердинанд и Карл дремали, закрыв глаза. Пожалуй, они единственные, кому это удавалось. Абстрагироваться от невероятного холода и таящихся вокруг опасностей, позволив себе закрыть глаза и погрузиться в безмятежную дремоту.
Караэль же коротал своё время, разглядывая кружащего под потолком доминус-светлячка. Сотворённый им светлячок без устали носился над головой своего хозяина, скудным светом рассеивая непроглядный мрак «склепа».
Прошло несколько долгих, невероятно долгих часов. От жуткого холода пальцы на руках и ногах онемели и с трудом шевелились. Мерзкий вязкий мрак склепа обволакивал, словно собираясь поглотить пришедших в его владения путников. С каждой минутой всё навязчивее возникала мысль о том, что этот мрак наблюдает за ними, словно хищник, который терпеливо выжидает, когда его жертва заснёт крепким сном. Но никто из продрогших путников спать не собирался. Даже Фердинанд уже бодрствовал, пританцовывая возле алтаря.
Карл и двое гвардейцев суетливо растирали посиневшие ладони, словно соревнуясь друг с другом, кто из них первый согреется. Лишь Караэль не предпринимал никаких попыток побороть мучающий его холод. Он отстранённо и неподвижно стоял в стороне, наблюдая за тусклым мерцанием своего светлячка.
Где-то неподалёку частые капли воды разбивались о пол. Прекрасная акустика зала моментально разносила этот монотонный звук во все стороны. Из каждого угла доносился противный крысиный писк. Мерзкие грызуны, поблёскивая своими глазками, терпеливо ждали, не решаясь подойти к переполненному едой алтарю. Высоко под потолком уныло завывал гуляющий в вентиляционных шахтах ветер. Караэль успел привыкнуть к каждому из этих заунывных звуков. За то время, что он был вынужден провести в склепе, эти звуки непрерывно повторялись, наслаивались и дополняли друг друга. Иногда седовласому мальчишке удавалось услышать в этом угнетающем шуме нечто похожее на музыку. Словно капли воды отбивают ритм, а ветер поёт какую-то грустную песню. Поёт, путаясь в нотах и иногда срываясь на свист и пробирающий до мурашек вой. А что до грызунов, то они были похожи на неумело подпевающий ветру хор.