Хмыкнув, подруга уточнила, в какой я больнице и, пообещав вечером заехать, попрощалась.
Когда я вернулась в палату, Влад стоя застегивал «молнию» на толстовке.
— Я сваливаю, — объявил, полыхая грозовым взглядом.
— У тебя сотрясение и сломано ребро. И швы нужно обрабатывать…
— Справлюсь, не впервой, — перебил, дергано приблизившись.
Протянул руку и медленно провел линию вверх по моему предплечью, обжигая сквозь ткань джемпера. Сжал плечо, потянул к себе. Как завороженная, я подчинилась.
Медленно, миллиметр за миллиметром, Влад склонился к моим губам. Тронул их своими, едва-едва, будто они были хрупкими ка лепесток розы. Но тут же со стоном углубил поцелуй, проник языком в открытые губы, заполняя мой рот. Подтолкнул к стене, втирая в нее своим телом. Каменная грудь вжалась в мою, в бедра втиснулся каменный стояк. Горячие ладони забрались под джемпер, огладили талию.
Задыхаясь, я погрузила пальцы в короткие волосы на затылке, притягивая ближе. Закрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Воздуха не хватало, но я бы скорее умерла, чем оторвалась от твердых губ и глотнула его. Жидкий огонь разливался снизу живота, бежал по венам, наполняя каждую клеточку желанием.
Влад забросил мою ногу себе на бедро, вжимаясь в промежность. Потерся вздыбленным членом, глухо рыча в мой рот.
Ладони накрыли грудь, погладили, слегка сжимая, через кружево лифчика. Пальцы нашли затвердевшие горошинки сосков.
Белье насквозь промокло, налившаяся жаром промежность пульсировала, прося ласки.
Горячий язык пробовал, смаковал каждый миллиметр моего рта, сплетался с моим, вертелся вокруг.
Я гладила широкие плечи, грудь, тяжело и часто вздымающуюся в такт дыханию, обводила контуры напряженных каменных мускулов.
— Вот это да, — он резко оторвался от меня.
Отступил, окинув едким, злым взглядом с подрагивающих ног до поплывшей от желания головы. Мне стало зябко.
— Спорим, ты дала бы мне через две минуты прямо здесь, у ободранной стенки больничной палаты.
— Влад…
— Глеб вроде бы таких не любил раньше, — глумливо протянул он. — Так сильно планку опустил? Спрошу при возможности.
— Спроси, — прошептала, давясь подступающими слезами.
Он стоял передо мной и смотрел в глаза. Зацепился за них своим бешеным, больным взглядом и не отпускал.
— Не смотри на меня так…, - хрипло проревел.
— Как?
Разбитое лицо исказила страшная, мучительная гримаса. На повязке проступила кровь.
Влад опять приблизился. Прижался лбом к моему. В воспаленных глазах блеснули слезы.
— Я изо всех сил держусь подальше, Настя, — прохрипел еле дыша. — Крыша едет уже. Помоги хоть немного, а? Уйди!