— Алло… Стёпа!
— Кто это? — знакомый голос сонный и приглушён.
— Степан, это я… Ты жив, собака такая? — к горлу подступил предательский ком. — Это я, Егор, твой брат!
— А! Где ты? Что случилось?
— Всё нормально, теперь всё нормально. Я сам не знаю где, сейчас спрошу…
— Перезвони, я сейчас выйду на улицу, пока пацанов не разбудил…
Ничего не изменилось. Дом всё такой же, облезлый снаружи и пятно облупившейся краски на первой этаже, справа от лифта. Всё так же пахнет борщом от квартиры номер восемьдесят два, за дверью девяносто четвертой всё так же тявкает спросонок пудель.
— Ничего не изменилось! — сердце Егора радостно выстукивало марш. Лена открыла дверь… Всё тот же бархатный халатик до колен… Только морщинок на лице на две линии больше, чем несколько часов назад.
— Лен-ка!.. — Матвеев хотел было приобнять жену, но она отшатнулась.
— Егор, ты опять пьян! От тебя, как от помойки, разит. Иди в ванную.
— Обязательно! Клянусь, больше — ни грамма!
— Да конечно! Так я и поверила!
Егор помылся быстро и, крадучись, пошёл в детскую. Но там его встретила тишина. Елена, сон которой прогнал муж, шарахающийся по пятикомнатной квартире, стояла в дверях, молча наблюдая за передвижениями:
— А где Ромчик, где Лёнчик?.. Васька?..
— У себя дома, где им быть? Что это ты вдруг племянников вспомнил? — жена зевнула, — пошли спать, алкоголик. Мне на работу рано… Уже сегодня…
Октябрь 2013 года
— И помните, только чёткое выполнение инструкций! Никакой самодеятельности!.. — полковник Федосов чеканил слова сидящим перед ним шестерым мужчинам в военной форме.
— Извините, товарищ генерал, к вам тут какой-то человек, говорит, что вы знакомы, — голос секретаря заполнил паузу, которая, по намерению Федосова должна была быть выдержанной по-Станиславскому, не меньше.
— Как зовут?
— Егор Васильевич Матвеев, по паспорту.
— А-а-а, Матвеев… Давно не было слышно… Пусть подождёт в приёмной. Ещё один нашёлся. Продолжим…
За пультом
— … А я такой стою с отвисшей челюстью и… А-а-а… Э-э-м… «Вообще-то…», — и ничего не могу сказать: так прифигел, — Максим таращил глаза и изображал своё удивление, которое когда-то испытал перед увольнением из «Мобайл Геймз».
Милена сочувственно слушала рассказ, морщила носик и качала головой:
— Вот мерзавец, кто это сделал! И что? Что потом? Ты доказал, что это была твоя работа?
— Неа, — Максим беспечно закинул в рот слайс чипсов, похрустел, — пусть подавятся. Я ещё штук сто таких игрушек напишу. Только свободное время надо.
Он, несколько одичавший за месяц в обществе неподвижного молчаливого капитана, привык разговаривать даже с микроволновкой. Шеф приезжал два-три раза в неделю с продуктами и для того, чтобы проверить, всё ли нормально. Да и откровенные разговоры с начальством — так себе удовольствие. А тут девушка, весьма премиленькая, и как собеседник отличный. Максим распустил павлиний хвост.