Я могла ожидать всего, чего угодно, но только не такого. Совершенно точно не такого.
– Ты это только сейчас придумал? – уточнила я. – Про Сезара? Про Фергана. Про…
– Больно при взгляде на Фергана тебе тоже не было?
Я хотела возразить. Но не получилось.
– Это реакция на магию высшего светлого. Тебе повезло, что я успел переключить его внимание на себя раньше, чем он тоже почувствовал все и догадался.
– Но… но… такого раньше никогда не было.
– Ты раньше смотрела в глаза дракону?
На мгновение воцарилась тишина. В глаза драконам я раньше не смотрела, но почему-то сейчас подумала, что с удовольствием посмотрела бы еще раз. Все лучше, чем смотреть в раскрывшуюся бездну глаз Валентайна, в которой отражаюсь я, и чувствовать… я понятия не имела, что чувствовала, но во мне каждая клеточка тела сейчас была наэлектризована. Эта тишина казалась звенящей, а расстояние между нами, кажется, то сокращалось, то увеличивалось, хотя мы не двигались с места.
– Второй раз я смотрела ему в глаза, и ничего такого не почувствовала, – это однозначно был аргумент.
– Потому что второй раз темной магии в тебе не было.
– Как? Как она может во мне быть – и не быть?
– Хотел бы я это знать, не-Ленор, – Валентайн прищурился, а потом все-таки шагнул ко мне. Настолько резко и неожиданно, настолько внезапно… Ладонь темного легла на мою щеку, и это прикосновение ударило током по оголенным нервам. Жест получился собственнический, властный и, на удивление, нежный. Гораздо более интимный, чем любой самой глубокий поцелуй или даже чем то, что произошло у меня в комнате.
Я резко сбросила его руку и шагнула назад.
– Не смейте. Ко мне. Прикасаться.
– Мы снова на «вы»? – во взгляд Валентайна вернулась насмешка.
– Мы изначально должны быть на вы. Вы – магистр, я – адептка, и так все и останется.
– Неужели? – а в голос – привычный холод.
– Ужели. Не представляю, каких женщин вы встречали до меня, магистр Альгор, но я – из тех, кто верен себе и своему мужчине.
Полыхнуло серебром. Растекаясь по радужке, оно делало его глаза неестественно-светлыми. Пугающими. Особенно дико было смотреть на вертикальную полоску зрачка, источающую тьму, прожилками вплетающуюся в его глаза. Которые он прикрыл – лишь на миг, а когда открыл снова, они были совершенно обычными.
– Значит, Люциан Драгон, – произнес он. На этот раз в его глазах не было тьмы, но было нечто гораздо более страшное – в голосе. Когда он произносил имя Люциана, я снова почувствовала холод, нитями прошивший сердце.
– Именно так. И чем быстрее вы это поймете, тем лучше.
– Можешь не сомневаться, не-Ленор. Я тебя понял. Сама ты вряд ли поймешь, почему он до сих пор не знает о тебе ничего.