— Я устала. Спать пойду, — бросила, не скрывая раздраженного тона. Но Славин его не заметил.
— Спокойной ночи, Золотко, — впервые за вечер оторвался он от трубки и обратился ко мне вслух. — Люблю тебя.
Ага, конечно. Нашел дуру. Только свой телефон ты и любишь!
Я не столько злилась на Пашу, сколько была разочарована в своих вновь разрушившихся мечтах. Не понимаю, чего ожидала? Что он резко перестанет круглосуточно работать, учитывая, что искренне любит то, чем занимается? Что все его обязанности и ответственность неожиданно пропадут? Что он ради меня решит пожертвовать своей мечтой по становлению главным владельцем «Строймира»?
Уже то, что он приехал и сегодня на целый день оставил телефон в номере, говорило о том, что он готов к жертвам ради меня. Но, конечно, он не мог бросить все. Разум твердил о том, что надо довольствоваться малым, но романтичная душа требовала всего и сразу. Я была максималисткой по жизни. Если учиться — то до голодных обмороков, если работать — то пять лет без отпусков, если строить отношения — то в омут с головой, не оглядываясь на препятствия. И даже понимание, что это неправильно, не помогало образумить себя и договориться с той мечтательной девчонкой, которая жила во мне с подросткового возраста. Которая мечтала о романтичном капитане под алыми парусами, а никак не о вспыльчивом трудоголике с двадцатипятилетним стажем дружбы. Сколько раз я себе твердила о том, что Пашка герой не моего романа? И что в итоге? Злюсь из-за того, что этот «не герой» не посвятил мне вечер. Я снова начала путаться в том, чего хочу.
Выйдя из номера Славина, направилась гулять по территории отеля, потому что никак не могла договориться с собой: хочу видеть Пашку всю оставшуюся жизнь рядом или нет, хочу сногсшибательной романтики или стабильного болота. И так случайно наткнулась на детский праздник, который проводили в отеле.
Под открытым небом развернули небольшую сцену, поставили прожекторы, разноцветные огни от которых бегали повсюду, включили негромкую музыку из известных мультиков, и детишки вместе с аниматорами и родителями весело отплясывали в кругу. И столько в их компании было беззаботности, искренности и веселья, что я притянулась к ним сама по себе.
Юра часто, глядя на меня, говорил о том, что когда я не говорю о цифрах и прибылях, то становлюсь очень похожей на ребенка. Вот и сейчас чувствовала себя намного более органично в этой шумной компании, чем в обществе Славина, сыплющего заумными словечками. Я пристроилась в стороне, с улыбкой наблюдая за чужим весельем, мне тоже хотелось присоединиться к танцам «кто во что горазд», но отсутствие маленького человечка рядом смущало. Примут еще за сумасшедшую или опять пьяную. Поэтому приходилось наслаждаться атмосферой праздника со стороны.