Получается вздохнуть только тогда, когда он разворачивается и отходит к телефону.
— Покровский! — рявкает в трубку. — Ты разобрался с вещами девчонки?
Я застываю на месте.
— Вези сюда. Подружка? — мужчина внимательно смотрит на меня. — Уладь с ней.
Подружка?
Марина?
О, черт.
— Что происходит? — на ватных ногах подбегаю к столу. — Что вы делаете?
Мое отчаяние его веселит.
— Ты переезжаешь. Сегодня же. Твои вещи…
— Нет! Нет! Нет! Вы не можете…
— Ты еще не поняла? Я могу все, девочка, — обходя стол, он останавливается. — Я. Могу. Все. Не будешь послушной, вылетишь из своего универа в одну секунду. Если и это тебя не образумит, то сама себе сделаешь только хуже. Ты же этого не хочешь?
Покровский наклоняется ко мне.
— Сейчас ты спустишься вниз и будешь всеми силами радовать свою мать и доказывать мне, что у тебя есть мозги. Еще ты будешь улыбаться и молчать. Если я узнаю, что ты что-то замышляешь, то сделаю все, чтобы ты до конца своей жалкой жизни жалела об этом.
Я борюсь с нахлынувшими слезами, когда дверь резко открывается и в проеме виднеется голова мамы.
— Уже надо садиться за стол, дорогой. Только вас и ждем. — Ее взгляд задерживается на мне. — Ангелина?
Киваю.
Маме этого достаточно, чтобы улыбнуться.
— Проводи девочку в ее комнату. — Покровский идет к двери. — Она хочет переодеться.
Мама и не заметила, как я выдохнула от облегчения, когда мужчина вышел.
— Я так рада, что мы все снова будем жить вместе. Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива наконец-то забрать тебя из того клоповника. — Обнимает меня за плечи и ведет куда-то по коридору. — Я знаю, что ты не в восторге от этой идеи, но дорогая, так будет лучше всем. Ты привыкнешь. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
— Не надо ничего мне обещать.
Хорошо мне здесь никогда не будет. Мне нужно быть подальше отсюда ради этого. Но я до сих пор дрожу от страха. До сих пор хочется разреветься. Черт, что мне делать?
— Ты привыкнешь, — повторяет она. — Мы все будем…
— Кто эти все? О ком ты говоришь?
Я не в силах сдерживать себя. Это все… Меня просто раздавили. Как мама может этого не замечать?
— Ты, я, Вова и Демид.
— Что? Он тоже будет здесь?
— Конечно. Мы начнем все с чистого листа.
С чистого листа? Да этот лист никогда не был и не будет чистым. Мама наивная, раз продолжает так думать.
Мы останавливаемся.
— Переодевайся, не буду тебе мешать. А затем спускайся. Мы будем праздновать ваш с Демидом переезд.
Это не праздник. Это поминки моей спокойной жизни.
Дальше — ад под одной крышей с Покровскими.
Нахлынувшая злость заставляет меня бросить Маринкины ботинки в дальнюю часть комнаты, чтобы они с грохотом врезались в стену. Легче мне от этого, конечно, не стало, но что-то светлое на душе появилось. Мама с Покровским хотят загнать меня в их дом? Отлично! Раз сейчас у меня нет другого выбора, значит, надо сделать все, чтобы он появился.