Индир Ландеберт нелепо приоткрывает рот, затем резко его захлопывает и цедит:
— А ты не меняешься, девка с Окраин.
Он правда думает, что меня это может задеть?
— Не девка с окраин, а окраинная леди, — проронила я и неприятно усмехнулась, — если вам известна разница.
Ему она известна не была, зато жрец, подавив улыбку, негромко произнес:
— Старая традиция, если юная леди выбирает военную стезю и не сворачивает с нее, по законам окраинных баронств она приобретает те же права, что и окружающие мужчины. Например, никто не может отказать леди Фоули-Штоттен в дуэли лишь на том основании, что она — девушка.
Он испугался. Индир Ландеберт Рентийский испугался и я это видела. Нет, он удержал лицо, но… Его выдал взгляд.
Я слышу шаги. Тяжелая, уверенная поступь — Кристоф.
— Вильгельмина, — подойдя со спины, он придерживает меня за локоть, — забери, пожалуйста, Мири. Насколько мне известно, леди Эйра, гостья отбора, гостит в твоем баронстве?
— Да, — я не сдержала улыбки, — если тебе будет угодно, то я отправлюсь за ней незамедлительно. Леди Рентийская, вы…
— Называйте меня, пожалуйста, Мири, — улыбнулась принцесса, — брат, как правило, не ошибается в людях.
— Венценосный брат, — Индир Ландеберт решил выйти к нам. Снизойти, так сказать, до народа. — Вы опоздали.
— Не читаю неприятные письма до завтрака, — усмехнулся Правитель, и вышел вперед, вставая между ним и нами с Мири и Тиной, которая тихонечко грызла шоколад.
Протянув руку, я получила свою долю сладости, которую тут же разделила с принцессой. Хотя вряд ли той понравится столь недорогой шоколад.
— Ноша власти тяжела для тебя, — бастард гнусно усмехнулся, — никогда еще Крылатая Невеста не погибала столь мучительной смертью!
Принцесса, сунувшая в рот всю дольку, едва не подавилась, а после, с милой улыбкой, пропела:
— Во время отбора для нашего отца одна из девушек приняла ванну с алхимической кислотой. Некто дружелюбный накрыл ее куполом, так что бедняжка не смогла вылезти. Пятьдесят лет назад на одну из невест, прямо в парке, напала стая ежей. Ни до, ни после ежи на людей не нападали. Восемьдесят шесть лет назад…
— Достаточно, Адалинда, — прервал ее бастард. — Во дворец проникли твари мертвого мира. Это уже не шалости соперничающих девиц.
Мы с Тиной, не сговариваясь, протянули ей еще шоколада. На воображение я никогда не жаловалась, да и кислотой не раз, и не два обжигалась. Так что всю прелесть этой «шалости» я вполне могу представить. Но это хотя бы быстро — кислота не только разъедает плоть, но еще и отравляет. Так что две-три минуты и мозг невесты был мертв. А вот ежи… Это представлять не хочется абсолютно! Нет, меня как-то кусал еж — очень уж хотелось погладить ежиное пузико, и я попросту довела зверька до белого каления! Но чтобы стая… Это явно был кто-то с даром зверошепота. Жуткие люди управляющие животными одним лишь голосом!