Едва пес успел докурить свою трубку, как вернулся Милтон и тут же оглушительно чихнул.
— Я готов сопровождать леди Фоули-Штоттен, — рыжик уже успел насмотреться на людскую моду и сейчас он создал на себе презабавнейший голубой кафтанчик.
— Мне страшно, — честно сказала я и решительно шагнула к выходу, — а значит, будет интересно!
— Истинно так, — зевнул Гамильтон и свернулся клубком, — я — спать.
Показав язык своему гладкошерстному поганцу, я подмигнула друзьям и, придав себе бодрый вид, решительно вышла из гостиной.
Милтон, забавно переваливаясь и подметая ушами пол, устремился вперед. Было видно, что наш мир ему непривычен, но он мужественно превозмогает невзгоды.
Я же, зацепившись взглядом за кружево на его кафтанчике, невольно вспомнила день, когда мы с Гамильтоном стали компаньонами. У него было несколько условий и одно из них — не спрашивать о его прошлом.
В нашу первую встречу Гамильтон создал для себя чрезмерно старомодную одежду. Такую, словно последний раз он был у нас около трех сотен лет назад.
Но он не догадался запретить спрашивать у его многочисленных племянников и племянниц. И теперь мне страшно хотелось схватить Милтона, затащить в ближайшую кладовку и спрашивать-спрашивать-спрашивать!
Вот только душевное равновесие и спокойствие Гамильтона в очередной раз победили. Хотя все равно, страшно интересно, как в нем умещаются две диаметрально-противоположные ипостаси. Увалень-сибарит и тот, кто способен за считанные секунду ускорятся в пятнадцать-двадцать раз!
Гамильтон подчеркивает, что он воевал и то, что он не делится подробностями — для меня это лишнее подтверждение его честности.
«Наверное, потеря нюха сильно ударила по нему», промелькнуло у меня в голове.
Правда, эта мысль была вытеснена целым роем нецензурных ассоциаций — Милтон резко остановился и я едва не наступила ему на ухо.
Он же, приняв пролетевшую мимо угрозу весьма философски, сел и, посмотрев мне в глаза, неожиданно выдал:
— Леди Арзинойская сожалеет, что ее лучший воин стал служить человеку. Дядя не послушает меня, но я бы хотел, чтобы вы его предупредили о ее недовольстве.
— Леди Арзинойская? — переспросила я.
— Старшая су… — пёсель осекся и неуверенно спросил, — самка? Да, пожалуй, так. Она отправила дядю в запас, после того пожарища.
— Пожарища? — кажется, судьба моя сегодня переспрашивать.
— Ой, — Милтон умудрился прикрыть пасть ушами, — дядя герой, но он запрещает об этом лаять! В общем, она думала, что он вернется, смирившись с некоторыми изменениями в… м-м-м, работе. А дядя ушел к людям. Потом вернулся и закрылся в своих владениях, не выходя даже на Большую Охоту. А потом он опять ушел и теперь, если он вернется домой, его могут вызвать на бой. Ходят слухи, что леди Арзинойская обещала награду тому, кто срежет с дяди уши. Это очень большой позор для пса.