— Не могу утверждать со всей уверенностью.
— Даже, если я скажу, что мое положение позволяет иметь определенное влияние на его величество Эдварда Второго, который жуть как не любит все такие темные дела?
В комнате воцарилось недолгое молчание. Собеседник наконец уловил, куда клонит граф, медленно кивнул, зачем-то обернулся и наконец принялся рассказывать.
Благодаря моим усилиям в Нейшвиле за катастрофически короткое время успели навести почти идеальный порядок. Я пожертвовала даже минимальным отдыхом и лично проследила, чтобы вычистили каждый забытый богами угол, перестирали все занавеси и ковры — некоторые даже не высохли до конца — и оттерли стекла и витражи на верхних этажах.
Что-что, а наводить уют я парадоксально любила, несмотря на любовь к оружию и тренировкам. Похоже, именно таким образом заявляла о себе женская часть моей души.
Я не могла лечь спать, не приведя кровать в самый прекрасный вид, не разложив подушки и не расправив простыни. Эльд первое время посмеивался над моей страстью к порядку, но теперь смирился и даже порой пытался угодить. И вид этого здорового сурового рыцаря, тщательно раскладывающего подушечки на постели, неизменно приводил меня в самое умилительное расположение духа.
Сейчас я шла, внимательно осматривая вверенный мне замок, коротко отдавала последние указания помощницам, а сама зачем-то представила Эльда и разулыбалась.
Пахло свежестью, весной, уютно потрескивал огонь в светильниках. Ну и хорошо. Глядишь, мы и правда совладаем со всеми трудностями, встретим его величество, прямо к турниру вернутся оба герцога и мир снова станет прекрасен, как прежде!
— Леон! — строго прикрикнула нянечка, пытаясь неспешным шагом нагнгать убежавшего годовалого лорда Тэмхаса, а тот хохотал и удирал вперед прямо к Зарине. Улепетывал так, словно сам удивлялся, как быстро умеют бегать его ноги.
Он был тоже в парадном наряде: сшитых под его рост мягких сапожках, бархатистых штанах, рубашке и даже крохотной жилетке — ну что за крошка-принц! А ведь только недавно научился ходить.
Леон схватился за мои сапоги и поднял голову, улыбаясь так доверчиво двумя парами зубов, что я не удержалась и улыбнулась в ответ.
— Ладно, дружище, так и быть. Иди ко мне на ручки.
Вздохнув, я подняла Леона. Он действительно пах сладко. Наверное, природа нарочно задумала, чтобы маленькие беззащитные человеческие создания выглядели донельзя умилительно. Большие глаза, маленькие ротики, пухлые щеки и этот запах… Чтобы рука не поднялась причинить этому чуду вред. И когда этот мальчишка улыбается робко и победно одновременно, как сейчас, хочется признаться в своем поражении.