— Марго... – Я поднимаюсь, чувствуя себя абсолютно не в своей тарелке.
— Маргарита, господин Шад’Фар, - поправляет она, но на этот раз без злости, а только с усталостью. – Ваше время вышло и, если вы думаете, что мне не хватит смелости выполнить обещание – это будет уже второе ваше заблуждение на мой счет.
Мы снова пересекаемся взглядами - и на этот раз я уверен, что в ее взгляде нет ничего, кроме неподдельного желания поскорее «развидеть» мою рожу в стенах этого дома. И когда я только пытаюсь увидеть эту ситуацию глазами Марго, картинка в голове выглядит так непрезентабельно, что у меня второй раз в жизни случается болезненный приступ оскомины.
Ладно, старик, сейчас и правда лучше свалить.
А завтра будет новый день.
— Я искренне прошу прощения за свое неподобающее поведение. – Я откашливаюсь, чтобы хоть как-то замаскировать оторопь от того, что ситуация развернулась ко мне самое непрезентабельной частью тела. – Понимаю, что с моей стороны будет наглостью просить вас об услуге, но, может быть, мы... сделаем вид, что сегодняшнего разговора не было?
Впервые за вечер она выглядит немного сбитой с толку, и это самую малость облегчает тяжелую ношу моего фиаско – по крайней мере, хоть в чем-то я смог загнать ее в тупик. Пусть и не там, где рассчитывал, и почти непреднамеренно.
Но Маргарита быстро приходит в себя и безразлично пожимает плечами.
— Я готова согласиться на что угодно, если вы, наконец, исчезнете.
Приходится отступить без эпилога, чтобы не дразнить эту фурию. Вот теперь я искренне верю, что в этом мире существуют женщины, абсолютно безразличные к моему лунному притяжению и мужской харизме. Вдобавок еще и способные натравить на меня полицию. Стоит только представить, какой скандалище можно раздуть из всего этого – и я чувствую зуд в затылке.
— Еще раз – извините за вторжение.
Она провожает меня пристальным взглядом. Моя молодость прошла крайне спокойно, как для лунника, и я всего несколько раз лазил в девичьи окна, чтобы заняться с юными прелестницами тем, о чем лучше было не знать их строгим родителям. И никогда не попадался. Но если бы папаша той малышки застукал нас на горячем, у его двустволки, направленной прямо мне в лоб, был бы точно такой же «взгляд», как и у Маргариты Шереметьевой в эту минуту.
Чтоб этого проклятого лунника черти взяли и сделали с им что-то... непотребное!
Я просыпаюсь утром за пять минут до будильника, который срабатывает в шесть утра. И это при том, что большую часть ночи я глаз не могла сомкнуть, потому что снова и снова, и снова прокручивала в голове разговор с Корягой. Пыталась переиграть наш разговор. Пыталась представить, как бы он выглядел, если бы вместо всех тех слов я бы просто нахлобучила ему на голову проклятый веник и без предупреждения вызвала полицию. И чем больше представляла – тем больше ругала себя за то, что вступила в переговоры. Да, конечно, он сбежал, поджав хвост, но в чистеньком костюмчике и никак не пострадавший за свою наглость.