Тянуть бусины ящика, подаренного на восемнадцатилетие, оказалось увлекательным занятием, и я вдруг поняла, что моя жизнь и есть ящик с потайными отделениями. Я ничего другого не делаю, как открываю что-то новое, что лежит внутри. Вот только сюрпризы, которые преподносит жизнь — не столь приятны.
“Твои серо-желтые стрекозьи глаза сводят меня с ума!” Не может быть, чтобы эту фразу написал когда-то Энцо! Ведь он ни разу мне ничего подобного не говорил. Жизнь его так потрепала, что он не помнит, что с ним было двадцать лет назад или его чувства ко мне охладели? Сомневаюсь, что он вообще меня когда-то любил.
Я набрала номер своего гинеколога:
— Привет, Сильвия!
— Синьора Массакра, приветствую! Надеюсь, ты звонишь мне с хорошими новостями? Всё идёт по плану? — вкрадчиво спросила доктор.
— Еще нет. Я не готова пока снова пробовать. Выпишешь мне противозачаточные? А я чуть позже заеду.
Ну что же, вернусь к Энцо и со временем попробую смириться с ситуацией. Не платить же мне ему алименты! Нет любви, значит, будем искать другой фундамент для нашего союза. Хотя и дружбу я довольно быстро исключила. Ведь нам так и не удалось смотреть с ним в одном направлении. Ну почему всё так непросто?
Я сложила в ящик с секретом все самое дорогое, что хранила сейчас в сердце — записку “твои желто-серые стрекозьи глаза сводят меня с ума!” — и вернула его на полку.
Проходя мимо кухни, увидела в окно, как какие-то незнакомые, ничем не примечательные мужчина и женщина, подходили к дому, где прежде жили Де Анджелис. Похоже, эта пара купила у них дом, но я об этом только догадывалась. Все-таки надо будет как-нибудь с ними познакомиться.
И тут я вспомнила, что еще не искала рецептарий в бабушкиной комнате. Сняла с шифоньера ее черную шляпу. Сердце екнуло. Я погладила ее и положила на кровать. Провела рукой вдоль крыши шкафа в поисках твердого корешка записной книжки. Но не обнаружила ничего, помимо тонкого слоя пыли.
Иногда мы ищем потерянные вещи где угодно, только не там, где на самом деле им место. Я открыла прикроватную тумбочку орехового цвета. Там до сих пор еще лежали бабушкины носовые платочки, а в глубине ящика я заметила зеленую коробку, притянула ее к себе и открыла шершавую, бархатную крышку. Внутри находились сигары, бумажные пакеты с табаком, зажигалки. А вот и ключ с головкой в виде ромашки. Не припомню, чтобы бабушка им что-то открывала. На самом дне шкатулки виднелась книжка в желто-фиолетовом, похожем на жаккардовый, переплете. Бабушкин рецептарий! Я вытащила его, пролистала, останавливаясь на названиях рецептов, обведенных в рамку бабушкиной рукой: “Венские булочки”, “Улитки с изюмом и кремом”, “Круассаны от Маризы с фисташковым кремом”… А когда дошла почти до середины, то синие чернила вдруг поплыли то ли от дождя, то ли от слез, и мой взгляд упал на текст со знакомым именем: