— Так же как и ты меня перед тем, как устроить целый концерт у стен дворца.
Эмили сложила руки на груди и спокойно выдержала взгляд напарницы. Пару секунд они молча изучали друг друга, а затем Кэролайн первой отвела глаза.
«Ну что ж. Это нельзя назвать взаимопониманием, но…худой мир лучше доброй ссоры», — решила Эмили.
***
Расположившись за длинным столом в большом церемониальном зале, Эмили не могла не отметить оперативность, с которой действовал Тесей. После короткой беседы с Эгеем, парень быстро и без лишнего шума выдворил из дворца двух девиц, предназначенных в дар Миносу. При этом Тесей лично переговорил с родителями несостоявшихся жертв и настоятельно порекомендовал молчать о произошедшем, как он выразился, «чуде». Эмили подозревала, что Тесей заручился не только обещанием держать язык за зубами, но и еще некоторыми клятвами, однако сказать наверняка не могла, поскольку лично при разговоре не присутствовала. Обо всем случившемся она знала со слов самого Тесея, а тот о нюансах дела предпочел не распространяться.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и на улице сгустились сумерки, из-за чего весь зал погрузился в таинственный полумрак. Мрачную обстановку разбавлял слабый свет, исходящий от танцующих язычков пламени в небольших каменных чашках, в которые вместе с ароматическими маслами был добавлен мох, пропитанный, очевидно, неким горючим веществом. Чаши стояли на массивных треножниках и исполняли роль восковых свечей. Освещение эти прародители канделябров давали неплохое, но Эмили все равно приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть гостей.
На самом деле определение «скромный пир» не подходило торжественному приему, который Эмили сейчас наблюдала. Во всю длину огромного зала растянулся длинный стол, по обе стороны от которого сидели жертвы, их родственники и просто влиятельные люди дворца. Эмили отметила, что стол, вполне ожидаемо, возглавляет царь Эгей, по правую руку от него расположилась женщина потрясающей красоты — его жена Медея, а по левую — царский советник. Тесей скромно затесался в компанию людей, предназначенных в качестве живой дани Минотавру, и, соответственно, занял место, конечно, не в самом конце, поближе к выходу, но все же достаточно далеко от своего отца.
«Впрочем, имеет ли право незаконнорождённый сын рассчитывать на большее?», — меланхолично подумала Эмили.
Торжественные речи, наполненные пафосом, уже отзвучали и все приглашенные на пиршество погрузились в гастрономическое удовольствие, отдавая должное ужину и вину, которого было в избытке. Поначалу робкие перешептывания все смелее разрезали тишину, пока говор людей не стал похож на монотонный гул. Эмили внимательно прислушивалась к тому, что говорят ее соседи, не потому что действительно надеялась получить какую-то информацию, а просто в силу привычки, вбитой в нее за годы работы с Аллистером. Тот любил повторять, что за шелухой слов может скрываться кусочек паззла, важность которого понимаешь не сразу.