Леонид воткнул лопату в снег, задумчиво поскреб пальцами щеку и пожал плечами.
– Обычный поселок, – пояснил он. – Живут там в основном чистокровные оборотни.
Он замолчал, не зная, что ему еще рассказывать. Хуже Клавки, ей-богу! Все клещами вытаскивать приходится.
– А какие там есть достопримечательности? Ну там…, памятник архитектуры какой-нибудь, – я попыталась достать руку из одеяла, но меня укутали достаточно качественно, чтобы мне этого не удалось.
Клыков совсем нахмурился.
– Там рядом есть горячие источники, которые считаются целебными. В них возят уже окрепших пациентов из новой лечебницы, – принялся рассказывать он. – Так же там есть интернат, где растут дети-оборотни, оставшиеся без родителей. Мы их по всей стране собираем. Еще у нас там есть школа, несколько лавок, сушилка для трав…
– Ясно, – мне тут же стало скучно. И что там делать? В Мае хоть какое-то движение. А в этом Березкино что?
– В школу сейчас требуются учителя, – мимоходом бросил он.
– Я не учитель, – я все же высвободила руку, которой и замахала.
– Ты могла бы преподавать рисование, – не согласился он со мной. – Ты бы научила детей рисовать так, как это делаешь ты. Душой.
Я напряглась. Вот зачем он так?
– Нет у меня никакой души, – проворчала я и поднялась с вынесенного стула, чтобы войти в дом. Однако, запуталась в одеялах и едва не упала. Клыков как-то слишком быстро оказался рядом со мной, вытащил из получившегося хаоса и понес домой. – Мне нужно ходить, – напомнила я.
– Успеешь еще, – хмыкнул он, усаживая меня на кровать.
Я недовольно засопела. Все же мне нужно научиться преодолевать такое свое состояние. Да и упала за все время я только один раз, когда в туалет пошла и… не дошла. Но я тихонечко сползла на пол и сидела на нем целых полминуты, пока не прилетел Иннофунтий и не унес меня в заданном направлении. Леонид в это время бегал где-то в горах, а когда вернулся устроил мне такой разнос, как будто я с обрыва сиганула. Он, конечно, шипел мне что-то о моем физическом состоянии, но я видела, что он искренне переживает за меня. Это было… приятно даже.
– Я не умею преподавать рисование. Я умею только рисовать, – продолжила я разговор, начатый на улице.
– Детям главное показать, как ты это делаешь. Они способные. У них абсолютная память, так что они просто будут следить за каждым твоим движением и все, – терпеливо пояснил он.
Ах, да! Я же забыла, что они здесь условно человекообразные.
– Но написание кистью это не только техника, – растерялась я, – там нужна фантазия, или образец…
– Я уверен, что ты справишься, – Леонид добродушно улыбнулся.