— Ну что ты несешь, ненормальная! — вспыхиваю. — Это только ты западаешь на разные отбросы, а у меня Кирилл есть.
— Угу, хорош мужик — бросил тебя одну. И не впервые, между прочим. Кир неплохой, да, но признайся — ты же с ним со скуки подыхаешь, — отщипывает еще кусочек и с наслаждением пихает в рот. — Заметь, сколько мы с тобой Кнута обсуждаем? Да мы Кирилла твоего в жизни столько не мусолили!
— Да потому что Кир…
— Скучный, — заканчивает за меня Маринка. — Не благодари. А вот Кнут реально крутой, не мужик — вулкан.
— То, что ты сейчас несешь — чистой воды ахинея.
— А кто-то покраснел.
— Вот ты дурочка! — со смехом качаю головой и ощущаю, что щеки, правда, горят.
Нет, вовсе не потому, что Кнут мне понравился, даже в глубине души — нет! Такие как он никогда мне не нравились, более того — вселяли ужас. Но ночью кое-что произошло, кое-что такое, о чем я не рассказала Маринке и что внесло в душу некий раздрай…
Он мне приснился. Кнут. И сон был таким живым, словно все это произошло в реальности. Мы целовались под фонарным столбом, тем самым, возле которого стояли вчера, только вокруг не было ни души. Его лицо было в крови, я чувствовала ее запах и даже вкус, но она не пугала меня — наоборот. И он не пугал… Боже, даже вспоминать стыдно! А самое стыдное то, что при настоящих поцелуях с Кириллом я даже близко не испытывала ничего подобного, чем от какого-то нелепого сна!
Конечно, всему этому есть разумное объяснение — я перенервничала, организм испытал сильный стресс, но…
На секунду мне кажется, что у эскалатора мелькнул знакомый силуэт. Клянусь, я видела короткостриженную макушку и толстовку с огромным «факом» на груди!
Не думая о том, как это выглядит со стороны, вытягиваю шею и… у эскалатора никого. Вернее, люди, разумеется, есть — ходят туда-сюда с набитыми пакетами из масс-маркетов, но никого даже близко похожего на видение.
Я схожу с ума. Определенно.
— А впрочем, даже хорошо, что тебе Кнут не нравится, — отвлекает от раздумий Маринка, и я перевожу на нее растерянный взгляд. — Я его себе заберу.
Отказываюсь верить своим ушам.
— Брось, Марин, тебе тогда пятнадцать было, но сейчас…
— А сейчас он мне еще больше нравиться начал, — мечтательная улыбка во все тридцать два развевает последние иллюзии о том, что это была просто шутка. — Ой, не смотри на меня так! Конечно, замуж за таких как он не выходят, тут твой Кирилл как раз кандидат годный, а вот провести с пользой время — очень даже заманчиво. Мне кажется, что в постели он просто огнище.
— Фу, даже слушать ничего не хочу! — ужасаюсь, почему-то испытав непонятный укол то ли злости, то ли… ревности?