Быть с ним — словно ходить по острию ножа. Чистое безумие! Я привыкла к другой жизни, которую он никогда не сможет мне дать. Его репутация отвратительна, от меня отвернутся все знакомые, люди будут крутить у виска — я и беспредельщик Кнут! Я учусь на юридическом — у него судимость. Наша связь — утопия. Но сердцу так сложно приказать. Как же сложно…
— Марин, иди сюда, — подцепив подругу под локоть, увожу в сторону, подальше от посторонних глаз. — Слушай, это… — мнусь под ее пытливым взглядом. — В общем, если что, я весь вечер у тебя, ладно? Конец сессии отмечаем, ну, сама придумаешь, хорошо? Отец не позвонит, конечно, но так, на всякий.
— А ты куда? — подозрительно щурится.
— Да я… у меня так дела кое-какие.
— Я твои «дела» каждый день вижу, — ловит мой изумленный взгляд. — Да-да, думаешь, я слепая? Да и другие. Шепчутся уже вовсю.
— Серьезно? Нас видели вместе?
— Я — видела.
— А Кирилл? Не подумай, что я как последняя стерва ему голову морочу, просто он сейчас сессию закрывает, не хочу, чтобы он из-за меня все завалил. Потом я обязательно скажу ему, что все. Чуть позже.
И снова этот осуждающий взгляд…
— Ну не люблю я Кирилла! — повышаю голос. — И не смотри на меня так! Не люблю!
— А кого любишь? Отброса своего на консервной банке?
— Кнут — не отброс, просто ты его не знаешь так, как знаю я!
— Ну уж куда мне, конечно. Ты уж явно поближе с ним знакома.
И так это все… с жестокой иронией.
Мы с ним еще официально не вместе, а я уже начала терять из-за него близкое окружение: Маринка практически отвернулась, скоро потеряю Кира и наживу в лице отца врага.
Разве он сто́ит того?
Ответ очевиден… Я не готова прекратить наши встречи. Пока — не готова.
В кармане звонит телефон, это значит, что он здесь. Ждет точно так же у входа, как ждет каждый день. И все — мысленно я уже бегу к нему, прямо чувствую, как горят пятки.
— Он? — кивает Маринка на телефон. — Хотя глупый вопрос, каждый день в одно и то же время… Дура ты, Свиблова, — намеревается уйти, но я хватаю ее за предплечье и поворачиваю на себя:
— Говорю же — ты просто его не знаешь. Он вообще не такой, как о нем все думают. Он не делал и половины того, что ему приписывают — он добрый, честный и да, он порядочный! Порядочнее многих в этом пропитанном лицемерием здании!
— Что ты несешь такое? Слушать противно, — рывком выдергивает руки. — «Добрый, честный», — передразнивает. — Он — отброс, который и дня без драйва прожить не может. То, что сейчас с тобой происходит, извини, но это элементарный чес. Вам просто неплохо в постели и у тебя мозг поплыл, потом ты осознаешь, конечно, все осознаешь, только вот поздно будет. Хорошо, если хватит ума не залететь.