Только вот теперь оказалось, что я была лишь пешкой в чужой игре, и вполне возможно, всё это можно исправить. Нашу связь можно уничтожить… Что будет тогда? Он меня отпустит, как я хотела в начале? Но ведь теперь я не хочу… И как мне жить дальше?
Никогда я не стану прежней. Слишком много всего в моей памяти, голове и сердце. То, что я пережила за это сравнительно короткое время, сделало меня другой.
Но до момента, пока я не особо надеялась на чудо, просто копалась в себе, ещё не понимая, на сколько всё серьезно. И вот когда пришло «спасение», не ощущаю радости освобождения. Нет внутри ничего. Будто мне всё равно… Хотя может это всего лишь действие препаратов.
В этот момент Эрнард заговорил громко и жёстко.
— Вы получили что хотели, я забираю её.
Тот самый черноволосый пожал плечами.
— Если она вам всё ещё нужна… — И так мерзко ухмыльнулся, явно намекая на что-то неприятное. Эрдан угрожающе рыкнул (к чему этот спектакль?), но дядя снова его остановил, прихватив за локоть, а этот скользкий мужчина продолжил:
— Твой племянник такой долбоеб, как ты собираешься передать ему прайд?
«Долбоеб» заскрипел зубами, а Эрнард ответил спокойно.
— Не лезь в мои дела, волк, иначе я начну лезть в твои.
Потом они оба повернулась ко мне и почти одновременно протянули руки. Я оказалась между ними, но на этот раз отступила от Эрдана и приняла ладонь его дяди, опустив глаза.
Он от меня отказался. Я больше никогда не приму его руку. И не спрячусь за его спину. Потому что он и есть для меня самое подлое зло на свете.
И хотя не питаю иллюзий по поводу дяди, по крайней мере, он пришёл за мной. Он сделал хоть что-то, чтобы забрать. Неважно, по какой причине. Но вот он мне точно ничем не обязан, а пришёл. А тот, с кем я была так близка, кто был мне почти дорог совсем недавно, предал.
— Не бойся, девочка, теперь тебе ничего не угрожает, — Эрнард был осторожен, поддерживал на лестнице и бросал почти обеспокоенные взгляды. Было заметно, что ему меня всё же жаль.
Когда мы вышли из того ужасного места, он усадил меня в машину на заднее сиденье, где я подобрала ноги и уткнулась в колени. Что дальше? Смогу ли я попросить его, чтобы он отпустил? Или они снова просто продолжат держать меня? У себя дома или там, где прежде с решетками на окнах? Почему забрали? И неужели из-за одной меня правда пошли на какие-то уступки?
Тут почувствовала, как Эрдан опустился на сиденье с другой стороны. И почти сразу он спросил, будто через силу:
— Что они сделали с тобой?
Я подняла на него глаза, в которых так и стояли слёзы.
— Всё, что ты себе можешь придумать, могло быть правдой.