Наш разговор прерывает дверной звонок. Я слышу топот маленьких ног по паркету, приглушенный голос, несущийся из прихожей. Незнакомое, точнее давно забытое, дрожащее контральто, и вся кровь устремляется куда-то вниз. Тагир реагирует первым. Широким шагом спешит туда, где мой маленький сын встречается с настоящей жизнью, с прошлым, которого не знает. Тошнота становится нестерпимой, в голове гудит турбина. Я бегу, борясь со слабостью за Тагиром Беросовым, моим демоном, моим ангелом, моим ...
Она стояла прямо возле моего сына. И я не смогла не заметить сходства. Взгляд серых глаз, разрез – один в один. Как капельки из одной лейки. Мой сын такой маленький. Казался храбрым великаном.
- Значит тебя Василием зовут? Красивое имя. Но означает "царственный"- в голосе женщины что – то дрогнуло. И легкая рука вдруг взметнулась в воздух. Я почувствовала, как напрягся Тагир, и сама едва удержалась, чтобы не закрыть собой моего мальчика.
- Да, так звали моего папу,- ответил сын, и я увидела слезы на его щеках. Господи, я так погрузилась в свое горе, что совсем не подумала, что мой мальчик тоже живет сейчас в этом страшном вакууме. И только посторонний мужик держит всех нас на плаву. Тагир Ваську ни на минуту не оставлял все эти дни, был рядом. Водил по каким – то картингам, тирам, черт знает куда. А я... Я плохая мать.- Он погиб на войне. Я раньше не понимал, как это страшно. А теперь знаю, что это такое. Катя... Ее нет больше. Страшно. Вы на поминки?
- Я хочу поговорить с твоей мамой,- тихо ответила Тамара Игоревна. Господи, столько лет прошло, а я помню имя женщины, разрушившей мою жизнь. Зачем она пришла именно сейчас?
- О чем? – спрашиваю тихо. Стою привалившись спиной к стене и чувствую молчаливую поддержку молчащего великана. Мне уже не страшно. Все давно ушло куда – то в глубины ада. – Вась, иди к себе.
- Ты уверена? Я могу остаться,- морщит нос мой маленький храбрый защитник, явно чувствуя повисшее в воздухе напряжение.
- Иди мой хороший. И ты, Тагир. Я справлюсь. Поиграйте там в приставку,- мой голос звенит в воздухею. И на лице великана борьба. Он не хочет меня оставлять наедине с прошлым. Но подчиняется, и мне кажется что он не барс и не тигр, а котенок. Тигруля, такой же, как вертящийся сейчас у моих ног найденыш, превратившийся из мелкого кабыздоха в нескладного подростка.
- А ты хорошо устроилась,- в голосе матери Егорова столько яду, что укуси она себя за язык – отравится.
- Зачем вы пришли? – спрашиваю устало. Нет, я ошиблась, внук не растопил ледяное сердце этой женщины.