– Мне, Алексей Фёдорович, об этом думать некогда, – ответил Концевич с совершеннейшим спокойствием профессионала виста. – Обратилась работница прядильной фабрики, шестнадцати лет, тяжелейшая крупозная пневмония. Госпитализировать?
– Госпитализируй! Что ко мне за этим таскаться! Ясно же!
– Вы, профессор, лишили меня права принятия самостоятельных решений.
Хохлов уж и запамятовал.
– Ну, не в таких очевидных случаях.
– Случаи оговорены не были, – без малейшей тени каких бы то ни было эмоций высказался Концевич, и Кравченко помимо воли уткнулся в бумаги, скрывая улыбку. – Алексей Фёдорович, страховой кассы на том прядильном производстве нет. У больной денег – тоже.
– На то мы и бесплатная клиника! Госпитализируйте! И… я возвращаю вам право принятия решений в очевидных случаях. Или вы сейчас потребуете у меня алгоритм-с очевидности-с? – зашипел профессор.
Концевич поклонился и вышел таким же обыкновенным для него манером.
– Я вам предлагал выход, Алексей Фёдорович.
– Вы о чём?
– О финансовой ситуации клиники.
Профессор аж руками замахал на подчинённого.
– Ни в коем случае! Профессор Хохлов руки не протягивает!
– Это взаимовыгодное сотрудничество, а не христарадничество, Алексей Фёдорович.
– Нет, нет и нет! Вы тут смотрите дальше, решайте, выкручивайте. А я пойду, эти оболтусы без меня девчонку фабричную умучают. Опыта же у всех лекарского – кот наплакал, а человеческого и вовсе нет, чистенькие! Всё у них славные мысли в голове толпятся, а изо рта чушь вылетает! А уж до рук и вовсе дело не доходит!
Профессор вылетел за дверь и так ею хлопнул, что расходы на хозяйственные нужды клиники тут же немного увеличились.
Кравченко взял бумагу и карандаш. Профессор совершенно ничего не понимал в финансах. Как он до сих пор умудрился не попасть в казённый дом, когда его каждый мог нагреть в любых вопросах, начиная от клизмы и заканчивая ремонтом перекрытий?!
Денисова сидела на постели в огромной пустой палате. Не совсем пустой, за ширмой кто-то стонал и вроде хныкал, как хнычут младенцы. В палату вошла та самая женщина, которую Таня приняла за ангела перед тем, как хлопнуться в обморок, будто из дворянок каких была.
– Сейчас к тебе доктора с визитом, ты уж слушайся! Особенно профессора. Он добрейший человек. Тут все хорошие и никто тебе дурного ничего не желает и тем более не сделает. Так уж и ты, будь добра, подчиняйся.
Строгий ангел улетел за ширму. Таня прислушалась.
– В командировку твой почтарь укатил. В срочную командировку. Ты сейчас об этом не думай, тебе надо кормление налаживать. Ты нервничаешь – он грудь и выплёвывает.