Тем временем золотарь разошёлся не на шутку и вёл себя как распоясавшийся говнарь. По сути своей он был мужиком нахрапистым, самозаводным, как на Руси положено. Профессор сидел за столом, обхватив голову, а Прохор, размахивая руками, назидательным тоном вещал о дороговизне овса, поборах, мзде и прочих неурядицах ремесла и быта. Поучал барина.
Явление Кравченко спасло Хохлова. У Владимира Сергеевича опыт общения со здоровыми мужиками был обширнее профессорского.
– Вязать койки! – коротко рыкнул фельдшер. И хотя золотарь не понял смысла, но суть уловил, замолк и стал по стойке «смирно». – Ты что, шельма, себе позволяешь! Вон!
Отходник попятился к дверям, оправдательно лопоча:
– Мы ж токмо по ночам право имеем! А их высокоблагородию срочно. Так днём вёз. Бочка лопнула. Всё на дорогу! Там господа с барышнями и дамы с молодчиками! Тьфу ты, дамы с господами! Тут как тут городовой со свистком! Ой, несчастье!
Последнее он произнёс на слезе, и Кравченко чуть не рассмеялся, ибо хорошо знал русского матроса, русского солдата… русского мужика. Он тебе и соль земли, но если в горсти крепко не держать – рассыплется, пересолит и землю, и себя!
В кабинет вошла Вера Игнатьевна, и пятящийся Прохор въехал задом аккурат в княгиню. Он резво отпрыгнул, но тут же призвал её в свидетели со стороны защиты.
– Вот вы, господин хороший, захотите по «золоту» ножками гулять? – взмахнул он шапчонкой.
Вера не поморщилась. Сверкнув глазом, ответила со всей серьёзностью:
– Ни за что! Ни по тому, которое смердит. Ни тем более по тому, которое блестит.
Услышав голос Веры, Алексей Фёдорович вскочил из-за стола. Прохор Иванович прищурился и внимательней пригляделся: никак баба? Моментом считав мизансцену и уловив главное, княгиня достала бумажник.
– Вера! Вера Игнатьевна! Руки тебе целовать!
Профессор подбежал к Вере и грохнулся перед ней на колени. Вера бросила портмоне Кравченко, он ловко его поймал.
– Рассчитайтесь с ассенизатором, Владимир Сергеевич!
– Руки тебе целовать! – повторял профессор, ловя, собственно, Верины руки и осыпая их благодарными лобзаниями.
Испуганный Прохор Иванович застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от упавшего на колени профессора, благодарящего женщину в мужском платье.
– Сколько? – окликнул его Кравченко.
– А?… Господи! Да я бы подождал! Что ж теперь из-за меня в ноги падать… такие люди…
– Прекратите, Алексей Фёдорович!
Вера пыталась поднять Хохлова с колен, Кравченко вытолкал за двери золотаря, бормотавшего между тем:
– За работу, за штраф, итого… Да могу я подождать, вот вам крест!