[21] в лупанарии!
Сапожников оказался прав, чего ни в коем случае не желал. Но сил переубедить не достало. Яша был очень умным, но не в должной степени сильным – это его и сломало. Лара была слишком восторженна и верила в лучшее – это сломало её, вернее сказать – переплавило. Так они и дружили, поломанный и переплавленная. И много странного было в этой дружбе мужчины и женщины, где мужчина любил глубоко и безнадёжно безответно. А Лариса Алексеевна давно никого не любила, кроме сына.
– О, молоденькие, молоденькие! Юнкера! – Клёпа мечтательно закатила глаза. Девочки захихикали.
Лариса Алексеевна метнула в звезду борделя окорачивающий взгляд.
– Я вас предупредила! Работаете без болтовни. В чувства не играете! Не демонстрируете распущенность!
Она ещё раз красноречиво посмотрела на Клёпу.
– Понятно, понятно, – фыркнула та. – Мы навродя снарядов в гимнастическом зале, господам юнкерам не положено в кулак!
– Прикуси язык!
– Я ж им работаю!
Девицы захохотали. Лариса Алексеевна давно извела из себя риторические конструкции, душевные и ментальные терзания. Не восклицала внутренне: что я с моим умом, образованием и воспитанием здесь делаю?! Известно что: деньги зарабатываю, и немалые. И как повелевать народцем этим, проститутками, знала.
– Засохли! – рыкнула она сильным красивым голосом.
Девицы заткнулись и застыли.
– Без изысков. По три юнкера на каждую!
– Это зараз или по очереди?! – деловито осведомилась Клёпа. И всё бы ничего, но Лариса Алексеевна заметила в глазищах Клеопатры дьявольский огонь. Подошла и выписала девке оплеуху от всего сердца. Та не вздрогнула. Но когда хозяйка пошла на выход, показала ей в спину язык и подмигнула товаркам. Глаза её снова хулигански блеснули.
– Я, может, какого дворянчика сегодня в себя влюблю. А то и троих разом! Я им такое устрою – небо с овчинку покажется. Мужчины это дело ни на что не променяют! – сообщила она застывшим фигурам. – Расслабьтесь, дуры. Ушла Лара.
Коллеги по mamillare[22] заискивающе глядели на Клёпу. Она была самой востребованной у клиентуры и любимицей Ларисы Алексеевны – вовсе не по причине востребованности.
В указанное время Александр Николаевич Белозерский стоял под дверями княгини, разодетый ещё большим франтом, нежели обыкновенно. С огромной коробкой шоколада и помпезным букетом. Опыта в ухаживаниях у него не было никакого. Он, признаться, никогда ни в кого толком не влюблялся. Учёба и спорт занимали всё время, для прочего был бордель. И более всего постельные экзерсисы напоминали именно что гимнастику. Сейчас он чудовищно нервничал, не представляя себе, о чём говорить и как. Пригласить в ресторан? Первое свидание – это ведь оно? – предполагает разговоры, ресторан и променад. Вроде так. Чтобы всё красиво, как в романах.