Внешне он выглядел спокойным, всё-таки спортсмен и хирург, умеет владеть собой. Да, он на десять лет её моложе, но всё-таки он мужчина, а она – женщина. Тоже, поди, сейчас наряжается и волнуется. Или уже нарядилась. Нет, наверно, ещё наряжается, у женщин с этим всегда долго, в романах страницы по три-четыре. Но он – мужчина, потому обязан явиться вовремя. Ему откроет Георгий. Он с удовольствием обождёт в коридоре или на кухне за чашкой кофе. Женщину нельзя торопить.
Он позвонил. Открыла Вера Игнатьевна. В незапахнутом халате поверх нижнего белья. С языка Белозерского успело только слететь заготовленное:
– Вера Игнатьевна, я приглашаю вас!..
И оборвалось.
– Вы ещё не готовы?!
– Готова! – рассмеялась она и за руку потащила его в спальню.
Через некоторое время, продолжительное, что делало честь Александру, Вера блаженно откинулась на подушки, закрыв глаза. Он же, без единой мысли в буйной головушке, любовался ею, опершись на локоть. И всё ему не терпелось, то погладит её по щеке, то проведёт пальцем по спинке носа, то волосы поправит.
– Ты прекрасна! – прошептал он.
Вера прижалась щекой к его ладони и хрипло прошептала:
– Как я соскучилась!
Молодой дурак засиял.
– Я тоже! Тоже скучал по тебе!
Княгиня уставилась на него, и во взгляде её мгновение плескалось непонимание, на смену которому пришла насмешка.
– Как ты мог по мне скучать? Мы едва знакомы и видимся каждый день.
Пришла очередь Белозерскому изумляться.
– Ты же только что сказала: «Как я соскучилась!»
Вера расхохоталась.
– По крепкому трудоспособному мужскому половому члену!
Александр отпрянул. Он был шокирован такой откровенностью, столь же внезапной, сколь и непринятой в обществе… В каком обществе? Что он знает об обществе в альковном смысле? Он занимался этим прежде исключительно с проститутками. Они всегда ластились после и ворковали милую нежную чушь. Клёпа всегда говорила ему, как он красив и хорош, но не в самом акте, а вообще…
– Чего ты так перепугался? Для тебя откровение, что женщине могут нравиться половые забавы? Иди сюда…
Конечно, он немедленно прильнул к ней. Ах, молодость! Он был готов немедленно заниматься этим снова. Ему очень хотелось сказать, как он восхищается ею, как она нравится ему, несмотря на противоречивость… Или это не её противоречивость?
Путаясь в чувственных ощущениях, которые затмевали в данный момент все его другие способности, он пробормотал:
– Вера! Вера… Я… Я люблю вас!
– Да заткнёшься ты уже наконец? – не слишком вежливо оборвала его княгиня и, повалив на спину, уселась на него верхом.
Ещё через час они сидели в гостиной и чинно пили чай. У Александра вид был откровенно нескладный. Его картина мира слегка треснула, но он не мог понять, в каком месте.