– Вместе уйдём в теоретики, Алексей Владимирович! – рассмеялся профессор Хохлов под конец беседы.
В морге на столе покоилось необъятное тело Катеньки. Вера и Белозерский зашли проведать мальчика Зотова, ставшего любимцем всех его тайных стражей. Даже изо всех сил оберегающий репутацию циника студент Порудоминский, и тот, сменив Асю на посту, читал малышу сказки.
– Он же вас не слышит, – сказала Вера.
– Мы не можем этого знать. Я, Вера Игнатьевна, увлекаюсь нейрофизиологией. Там куда как много тайн. Можно сказать, что мы ничего ещё и не постигли. И в наш век научно-технического прогресса мы знаем о мозге примерно столько же, сколько знали о нём древние.
– Если вы о древних ацтеках, то они, может, знали и куда больше нашего! – усмехнулась княгиня.
Порудоминский взял это себе на вооружение. Остроумная она, эта княгиня. Хоть и баба. Понятно, почему Сашка Белозерский от неё без ума, хотя и старовата для него.
– Разве в оперативном смысле! – тем не менее возразил он.
– «Оперативный смысл» – это лишь дошедшее до нас в виде археологических находок.
С малышом Зотовым всё было… неизвестно как. Единственное, что можно было утверждать наверняка: управляемая гипотермия стабильна, и маленькое тело на неё реагирует хорошо. Его отец забегал до гудка поинтересоваться. Ему сказали, что Петенька на процедурах, непонятных простому рабочему, велели не волноваться и сегодня больше не приходить. Говорить простому рабочему, что непростая процедура непонятна самим образованным господам врачам и действуют они интуитивно, на ощупь, – не стали. Как сказал Кравченко, посвящённый в авантюру: «Если капитан демонстрирует бессилие, чего ждать от команды?» Так что врали папаше Зотову складно, уверенно.
Когда они шли из подсобки через прозекторский зал, Александр Николаевич остановился у тела Катеньки.
– Всё-таки это каждый раз страшно… Articulo mortis[27].
– Это момент смерти, Саша. Просто момент смерти. Мы констатируем милосердие господне. Идём, обход поступивших. Не до лимфатического будаду.
– Вы тоже знаете это выражение?! – обрадовался Александр Николаевич.
– Разумеется. В отличие от Матрёны и нашего бесподобного Ивана Ильича, мы с тобой глупы и потому слишком много читаем. Конечно, я выписываю «Ниву». Когда мы вдвоём, называй меня на ты. Мы с тобой уже складывались в зверя с двумя спинами. И пока ты не завопил, что это из «Отелло», я скажу, что надеюсь ещё не раз это проделать… Господи, Саша, нельзя так! Ты только что грустил о моменте смерти, а тут струишь из глаз фаворский свет лишь на том основании, что половым актам со мной быть. Не перебивай! Продолжу:…не раз это проделать, если ты пообещаешь мне не придавать половому акту больше значения, нежели половой акт.