– Приведите его в чувство!
Вера вырвалась от Белозерского и скрылась в подсобке.
Анна Львовна всё слышала, но ни в коем случае не хотела себя обнаруживать. Это не её дело. Её забота – смотреть за малышом Зотовым. Она переменила ему простыни, прежде поменяв лёд в лохани. В этом ей помог Порудоминский, когда в зале был только мирный Астахов, вскрывающий тело. Ася не любила вскрытий. И не хотела бы, чтобы её тело вскрывали. Она всё понимала про науку, но надеялась умереть как-нибудь естественно, в глубокой старости, дома, в своей постели… Сбудется же у неё и свой дом, и своя постель. Хотелось бы, чтобы дом и постель эти были благополучны, благонадёжны. Чтобы муж красавец и богач. Чтобы здоровые малыши, две девочки и два мальчика…
Резко ворвавшаяся княгиня Данзайр прервала Асины мечтания. Работу Анна Львовна делала тщательно, с необыкновенной лёгкостью. А в голове роились картины одна привлекательнее другой. Она чудовищно устала и потому приняла совсем чуть-чуть капель настойки опия, даже не капель, а каплю. И всё как рукой сняло, тело стало бодрым и ловким, голова светлой, на душе – ясно и радостно.
Прислонившись к косяку, Вера несколько раз глубоко вдохнула, выдыхая долго и по чуть-чуть. Сделала несколько странных упражнений, при этом неотрывно следя за действиями Аси. Просто чтобы зафиксироваться на чём-то.
– У вас золотые руки, Ася.
– Спасибо, Вера Игнатьевна! – тепло откликнулась сестра милосердия. Сейчас она любила княгиню, восхищалась ею. Не понимала, как она могла испытывать к этой воистину достойной женщине что-то, кроме уважения и любви.
– Я слышала и… подглядела, как вы его! Я бы так хотела, но не смогла бы! Я вами восхищаюсь!
– Зря.
– Почему?!
– Никому пользы не принесёт. Только неприятности. Гнев, Анна Львовна, плохой товарищ. Если уж аристократ не может сдерживать гнев, то что пенять на гнев народный, который непременно воспоследует, потому как подонков вроде этого господинчика слишком много!
В подсобку зашёл Белозерский. Ася вспыхнула, увидав его. Но вид у Александра Николаевича был холодный, отстранённый, какой-то очень… докторский. Корректней Анна Львовна сформулировать не могла. Достав фонендоскоп, он подошёл к лохани, выслушал сердце и лёгкие малыша Зотова. Проверил глубокие рефлексы. После чего обратился к сестре милосердия:
– Вы и студенты прекрасно смотрите за малышом. Благодарю. Будьте любезны, оставьте нас с доктором медицины княгиней Данзайр наедине.
Асю так перепугал неожиданно официальный тон Белозерского, что она пулей вылетела из подсобки. И уже наверху, в коридоре клиники, вспомнила, почему ей так неприятна Вера Игнатьевна. Потому что Ася ей проигрывает по всем фронтам. И происхождением, и образованием, и воспитанием, и привлекательностью. Эти соображения так её рассмешили, что она решила добавить себе в чай ещё капельку. И всё, всё!