– Чёрт с вами! – обратился он ко всем. – Можно дышать! Раз Вера Игнатьевна, которой я целиком и полностью доверяю, как себе… Больше, чем себе! Раз руководитель клиники, – он отвесил ей уважительный поклон, – взяла вашу подпольную операцию под патронат, то кто я такой!.. Кончайте шхериться! А вы, Порудоминский, если собираетесь заниматься детективной наукой нейрофизиологией, то…
Студент вскочил и вытянулся по стойке «смирно».
– То не ходите курить в тулупе из мертвецкой! Он вас выдаёт круче, чем японского шпиона: «Как плойти к Петлопавловской клепости?»
Все расслабились. Алексей Фёдорович отпустил собрание, пробурчав:
– Начну пожитки паковать. Что тут моего, кроме халата?
Вера подошла к учителю, обняла, поцеловала.
– Ваше сердце. Его не забирайте у нас.
И быстро вышла вслед за остальными. Не хватало ещё видеть его слёзы. Вот уж чего он ей никогда не простит!
Владимир Сергеевич вышел на задний двор, Вера – следом. Иван Ильич сидел на козлах запряжённой кареты.
– Подбросите? – осведомилась Вера.
– Садитесь, Вера Игнатьевна!
– Можно я на козлы?
– Да бога ради, коли Владимир Сергеевич уступит. Он тоже страсть любит с ветерком. Вам куда, Ваше Сиятельство?
– По дороге в полицейское управление. У борделя ссадите.
Иван Ильич сделал выразительные глаза, но промолчал. Кравченко рассмеялся.
– Казённый дом и дом терпимости – ты, российская дорога!
– Обхохотался бы я с вами, господа хорошие! Да токмо шутки у вас всё какие-то… смурные! Сидайте уже!
Вскоре Вера Игнатьевна чаёвничала в гостиной у Ларисы Алексеевны.
– Ты чего вдруг, Верка? Случилось что?
– Давно я к тебе не бегала со своими случаями. Отучилась. Так что я по делу. Эта твоя по собственной дури изнасилованная Клёпа, как она?
– Нормально. Что им будет! Ко всему привыкшие. Хоть бы не люэс.
– Я как раз посему. Наш общий знакомец меня на мысль натолкнул.
– Сапожников?
– У этого нашего общего знакомца все мысли давно кончились. Одна желчная мудрость осталась. Сашка Белозерский!
Лариса Алексеевна нахмурилась.
– Вера Игнатьевна, я тебе сказать хотела…
– Потом скажешь! Или никогда. Пацан в клинике имя одно упомянул. Пауль Эрлих. Я в лаборатории Эрлиха бывала. Он посреди всего прочего колдует над препаратом для лечения сифилиса. И успешно колдует. Названия пока не придумал, «препарат номер шестьсот шесть».
– Я всё-таки про Сашку…
– Мы этот препарат опробуем на твоей Клеопатре.
– Вера! – вскочила Лариса Алексеевна. – Услышь меня! Не рви мальчишке сердце!
– Лара, сядь! Его сердце меня интересует меньше всего.
– Это-то меня и беспокоит.
– Меня здоровье твоей девки беспокоит. Мы с Александром синтезируем препарат Пауля, а ты прикажи ей принимать. Будет хреново, так что придётся тебе под личный контроль взять. Навыки сестры милосердия, надеюсь, не утратила?