Профессор бросил на Белозерского мученический взгляд. Он и правда всего лишь хотел делать своё дело, и делать его хорошо. Ничего более. Но и не менее.
– Я к тому, что она не могла иначе. Не вступи она в эту партию, получается, просто словесами воздух сотрясла – а вы что хотите с этим, то и делайте. Так что Вера Игнатьевна, с какой стороны ни глянь, – герой. Что за ерунда, женщин во враги империи зачислять! Вы отдохните, а у меня источники и кроме полиции имеются.
– Не надо, Николай Александрович! Глупо было бегать по городу. Это я разгонял ту субстанцию, о которой толкует Кёлликер. Иные люди больше склонны к выбросу оной в надпочечные вены. Спасибо за беседу и… – он кивнул на столик с пустым бокалом и закусками, – теперь мне надо в клинику и домой, – профессор печально усмехнулся.
До физического бессилия ему было, по всей очевидности, далеко, да и надпочечная субстанция подстёгивала. Находиться в покое он попросту не мог.
– Хотя, что я в клинике сейчас?! Что дома скажу? Девочки, всё хорошо. Сонечке прострелили грудку, разорвав лёгочный ствол, но вы не беспокойтесь, мимо пробегала княгиня Данзайр!
– Даже от горькой шутки – прок! – сказал Николай Александрович. И с детским любопытством выпалил: – Правда ли, что княгиня спасла жизнь наследника японского трона? – он подал знак Василию, и тот налил хозяину и гостю.
– Вера-то? Да, правда. Дважды. Отбив у наших озверевших – и было от чего! – унтеров и прооперировав под огнём. Принц называет её «княгиней милосердия с руками, дарующими жизнь». Всё пытается её щедро отблагодарить, но она из всего только какую-то важную ритуальную тряпицу приняла. Ох! – Хохлов окунул лицо в ладони и не то пробурчал, не то умолил: – Дарующими жизнь. Будем надеяться, будем надеяться!
– Её бы в герои империи надо. А её, вишь, во враги!
– Это бывает одно и то же, друг мой. За Веру!
Хохлов поднял бокал, но вошедшая горничная что-то нашептала Василию Андреевичу, и тот протрубил:
– Профессор! Из клиники звонили. Ваша племянница пришла в себя, состояние значительно улучшилось.
– Улу…
Хохлов выронил бокал. Тот бесшумно упал на мягкий ковёр. Следом рухнул профессор.
– Пороть бы тебя! – заорал Николай Александрович на Василия Андреевича.
Оба бросились к Хохлову, но тот уже пришёл в чувство, ибо спланировал аккурат носом в расплескавшийся коньяк.
– Улучшилось! Я… мне… Срочно в клинику!
Он резво подскочил с ковра и ринулся на выход. Вспомнил, что забыл попрощаться, обернулся от дверей.
– Спасибо! Я теперь, получается, тоже её ондзин. Похлеще принца! Ему-то самому жизнь была спасена. Для меня спасено то, что дороже моей жизни! А я утром Веру Игнатьевну фактически за порог выставил.